Уберите деньги из жизни этих людей, и они станут такими же, как все остальные мужчины в этом мире. Гордые, жалкие создания, посвятившие себя возведению самого хрупкого из всех рукотворных памятников - своего эго.
То, что Лука Флетчер-Лоу вовсе не опасный змей, за которого себя выдает, не удивляет. А вот то, что он не может даже завестись, - это, честно говоря, чертовски приятно.
Когда смех утихает в моем горле, я делаю паузу и смотрю на него сверху вниз.
— Все эти слухи о сатанистских сексуальных ритуалах и трахании девушек до полусмерти, — говорю я ему. — Вот что скрывали эти слухи? Богатый трахальщик, который не умеет трахаться?
Он молча смотрит на меня. Его белокурые волосы, всегда так тщательно зачесанные назад, в беспорядке. Они падают бледными прядями на лоб. Его глаза, бледно-серые, окруженные кругом более темного серого, смотрят на меня сквозь упавшие пряди.
К его чести, он, кажется, ничуть не стыдится своего секрета.
— Как же ты теперь собираешься получить свои кадры? — спрашивает он наконец.
Он говорит с болезненным отсутствием интонации, его шикарный акцент растягивает слоги, почти назальный.
— Нет, — честно отвечаю я, слезая с него. — Съемка того, как я прыгаю у тебя на коленях, может, и стоит чего-то для таблоидов, но, учитывая то дерьмо, которое они о тебе пишут, сомневаюсь, что это вообще попало бы на твой радар. — Я смотрю вниз на бесполезную штуку между его ног. — Полагаю, твоя импотенция может чего-то стоить. — Я подхватываю с пола выброшенное платье и крылья и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него через плечо. — Кто бы мог подумать, что меня можно обмануть, недооценив, насколько ты жалок на самом деле?
— Нелегкое дело ты затеяла, — говорит он мне, говоря так спокойно, словно мы находимся на консультации. — Тебе следовало проявить должную осмотрительность. Провести надлежащее исследование, а не просто пролистать заголовки таблоидов.
Я сделала гораздо больше. Но если Лука Флетчер-Лоу хочет считать, что я ничего о нем не знаю, то, возможно, это и к лучшему. Только некомпетентные злодеи раскрывают все, что им известно, после того как их постигнет неудача.
Кроме того, ему будет обидно узнать, что он вовсе не моя настоящая цель.
— Но твои заголовки всегда такие забавные, — говорю я ему, даже не пытаясь скрыть сарказм. Я втискиваюсь обратно в платье, хватаю сумочку и запихиваю туда телефон. — Не волнуйся, Лука. В следующий раз я буду лучше подготовлена.
Он улыбается мне холодной и острой, как острие ножа, улыбкой.
— Следующего раза не будет.
— Ты так думаешь?
Не дожидаясь ответа, я хватаю его груду одежды, перчатки и телефон. Я выхожу из номера только для того, чтобы выбросить кучу в мусоропровод в конце коридора. Когда я возвращаюсь в номер, голова Луки прислонена к изголовью кровати, и он наблюдает за мной под полуопущенными веками.
Он молодец, что не психует, не умоляет и не плачет, как это делают многие другие мужчины. По крайней мере, у него есть хоть какое-то достоинство, за которое можно держаться.
— Я бы сказала, что это было весело, — говорю я ему, потянувшись в сумочку за бальзамом для губ. Наркотический блеск для губ, хотя и очень эффективный и необычайно дорогой, всегда сушит мои губы. — Но мы оба знаем, что я лгу. Так что, наверное, придется попрощаться.
Его язык высунулся, чтобы увлажнить губы. Я представляю, что они должны быть такими же сухими и онемевшими, как мои. Это его вина, правда. Ему стоило только поцеловать меня в губы - и он тут же решил откусить мне губу и всосать весь этот сопроксин. Я бы предложила ему быстро нанести бальзам на губы, если бы не находила его более отталкивающим, чем змея без кожи.
Он заговорил как раз в тот момент, когда я повернулась, чтобы уйти.
— С твоей стороны было бы неразумно оставлять меня здесь живым.
Я на мгновение замираю на полушаге.
Привезти Луку Флетчер-Лоу в мой отель было рискованно, но награда того стоила. Его семья богата до невероятия, хорошо связана, любимица высшего общества. Сам Лука, будучи сомнительным королем логова беззакония, которым является CHOKE, наверняка владеет драконьим кладом информации.
Шантаж Луки мог бы быть чистой операцией: Мне не нужно от него ничего, кроме информации. Я бы не потребовала от него ни копейки. Все, что я сделала бы, - это использовал секрет его сломанного члена в обмен на единственное, чего я действительно хочу: найти Ричарда Торнтона.
Но это? Вот так просто взять и поставить на повестку дня вопрос о смерти?
Я поворачиваюсь обратно.
— Скажи это еще раз.
Его ухмылка расширяется. — Я сказал: было бы неразумно оставлять меня здесь живым.
— Ты думаешь, я должна тебя убить?
— Я знаю, что ты должна меня убить.
Я действую быстро. Вытащив из сумочки перочинный нож, я щелкаю им, снова забираюсь на колени Луки и втыкаю острие ножа ему в челюсть, достаточно сильно, чтобы он прижал голову к изголовью, достаточно сильно, чтобы проступила красная росинка крови.
— Тебе бы это понравилось, не так ли? — спрашиваю я его, в моем голосе звучит презрение. — Ты больной ублюдок.
— Мне бы очень хотелось. — Он снова облизывает губы, в его мертвенно-серых глазах появляется тошнотворный блеск. — Давай. Попробуй. Может, мой член наконец-то станет твердым.
Я смеюсь, скорее от отвращения, чем от чего-либо еще. Надо отдать должное: сломанный у него член или нет, но он должен иметь яйца, чтобы сидеть здесь совершенно голым и отпускать шуточки, когда кончик моего ножа режет ему пульс.
Завуалированная ли это угроза или искренняя мольба, мне все равно. Я не собираюсь делать за него грязную работу.
Потому что именно это и было бы убийством.
Грязной работой.
Я слезаю с него, убираю нож с его шеи и вытираю окровавленный кончик о его плечо. — Найди кого-нибудь другого, кто избавит тебя от страданий.
— Я не прошу тебя об одолжении, Саша, — говорит он, выплевывая мое имя так, словно это гнилое мясо между зубами. — Я даю тебе ценный совет. В твоих интересах не оставлять меня в живых.