Я отступаю от нее, пораженный волной смешанного отвращения и возбуждения.
— Прекрати пытаться влезть в мою семью.
Она смеется.
— Я бы тебя, наверное, больше привлекала, если бы была твоей родственницей, ты, больной урод.
— Если бы я был твоим родственником, единственное, что меня бы привлекало, - это быстрая и ранняя смерть.
— То есть я мог бы переспать с тобой и убить тебя? — говорит Уиллоу. — Теперь я точно собираюсь трахнуть твоего отца.
— Мой отец не трахается с мусором.
— Хочешь поспорить?
Уиллоу протягивает мне руку. Ее улыбка - опасная красная полоса, а глаза - яд. Моя кожа гудит от электричества, а член тверд и ноет в брюках.
Мое тело, похоже, не понимает тонкой разницы между гневом и возбуждением.
— Очень хорошо. — Я беру Уиллоу за руку. — Трахни моего отца, и я убью себя ради твоего удовольствия.
Она обхватывает мои пальцы и сжимает, впиваясь своими кроваво-красными ногтями в мою кожу. — А если у меня не получится?
Я сжимаю ее пальцы между своими.
— Не справишься, и я затрахаю тебя до полусмерти.
Лимузин едет по усаженной деревьями дороге, замедляя ход в очереди, и плавно останавливается у подножия ступеней поместья Корам-Ридж. К двери спешат слуги, одетые в темные костюмы. Я выхожу первым и наклоняюсь, чтобы протянуть Уиллоу руку, наполовину ожидая, что она ее отшлепает. Но она принимает ее с мрачной улыбкой, сливово-красные губы растягиваются, словно в кровавой чеширской ухмылке.
— Давай повеселимся сегодня вечером, дорогой, — говорит она сладким тоном времен CHOKE, той эрзац-невинностью, которая подразумевает раздвинутые бедра и трахающийся рот.
— Надеюсь увидеть, как ты разобьешься и сгоришь, ангел.
Она жеманно хихикает и поднимается из лимузина с удивительной грацией. Она переплетает свою руку с моей, прижимаясь своим телом к моему боку. Ее запах доносится до меня, как физическое прикосновение - черные орхидеи, ветивер, сигаретный пепел и металлический привкус, как будто ощущаешь металл на губах.
За пределами лимузина ночной воздух прохладный и ароматный. Ветерок проносится по садам, унося с собой запах цветов и влажной земли. Поместье Корам-Ридж возвышается над нами, освещенное огнями, его башенки возвышаются на фоне лазурного неба, усыпанного звездами.
На вершине огромных каменных ступеней Корам Ридж мои родители стоят бок о бок у открытого дверного проема. Отец одет во все черное, мать - в платье с колоннами из слоновой кости, марлевая накидка накинута на плечи и шлейфом тянется среди ваз с камелиями, обрамляющих двери. Я чувствую на себе тяжесть их взглядов.
Как бы я ни привел сюда Уиллоу, чтобы она предстала перед судом, в глазах моих родителей я тоже буду стоять обвиняемым, виновным, пока не будет доказана невиновность.
Они захотят узнать, правда ли это или я купил Уиллоу. Они захотят узнать, сколько именно я потратил на экстравагантную возможность иметь под рукой нормальную симпатичную женщину, и они захотят узнать, не станет ли Уиллоу еще одной плачущей девочкой, которую им придется запереть в виртуальной клетке из договоров о неразглашении и юридических кляпов. Они не знают, что в Уиллоу нет ничего нормального или красивого.
Уиллоу может выглядеть как нежный цветок, но она такая же ядовитая, гнилая и неправильная, как и я.
Я чувствую, как меня тянут за руку, а затем губы Уиллоу прижимаются к моему уху.
— Я должна была догадаться, что твои родители похожи на братьев и сестер.
Я почти соблазнительно улыбаюсь. Мои родители оба светловолосые, бледные и сероглазые. Как говорится, что нравится, то нравится, но в случае с моими родителями их свадьба была организована их семьями так же эффективно и безэмоционально, как слияние. Влечение не имело к этому никакого отношения, и ни в каких бумагах оно не упоминалось.
Все, что требовалось от моей матери, - это родить моему отцу сына, что она и сделала. От отца требовалось лишь хранить верность моей матери до тех пор, пока они пытались зачать ребенка, чтобы предотвратить риск заболеваний, передающихся половым путем.
Оба они выполнили свою часть сделки, и с тех пор оба свободно занимаются своими удовольствиями и интересами.
Это залог их успешного брака.
Я наклоняюсь, чтобы ответить на ухо Уиллоу.
— Пока у тебя не будет своих родителей, Линч, мне абсолютно наплевать, что ты думаешь о моих.
— Тебе придется подождать, — шепчет Уиллоу в ответ. — У меня нет отца, а мать умерла.
Из всех моментов, которые она могла бы выбрать, чтобы выдать именно эту информацию. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, желая уловить любой проблеск эмоций на ее лице.
— Это ты ее убила?
Ее улыбка не сходит с лица. — Она покончила с собой.
40
Близкие друзья
Лука
У меня нет времени, чтобы осмыслить это откровение. Уиллоу с улыбкой на лице решительно ведет нас вверх по лестнице, чтобы мы оказались лицом к лицу с моими родителями.
— Добрый вечер, дорогой, — говорит мама, беря меня за локти и приподнимаясь, чтобы расцеловать в обе щеки. Ногти Уиллоу впиваются в мою руку, и я уже знаю, что в будущем стану адресатом тысячи шуток об инцесте. — Ты собираешься представить нам свою прекрасную спутницу?
Уиллоу не утруждает себя ожиданием того, что это сделаю я. Она одаривает мою мать сладкой улыбкой. Но эта миловидность имеет другой оттенок. Она мягкая и безобидная; она предполагает покорность и радость.
— Уиллоу Линч, — говорит она. — Я так рада наконец-то познакомиться с вами, миссис Флетчер-Лоу, мистер Флетчер-Лоу.
Она одаривает улыбкой моего отца, который отвечает ей кивком.
— Лука так много рассказывал мне о вас, миссис Флетчер-Лоу. Я не могу отделаться от ощущения, что встречаюсь со знаменитостью в реальной жизни.