Я впиваюсь пальцами в ее ребра, но она даже не вздрагивает. Даже Закари не так спокоен, как она, он слегка хмурится под оправой своих очков.
— Самые близкие друзья?
— И как же вы познакомились?— Теодора поспешила спросить Уиллоу. — Мы все умираем от желания узнать историю о том, как Лука Флетчер-Лоу наконец встретил свою пару.
— CHOKE, — отвечаю я за Уиллоу.
Мой ответ быстр и рассчитан. Закари и Теодора прекрасно осведомлены о репутации моего клуба: это поможет им составить особое мнение об Уиллоу. Какую бы игру ни затеяла эта ядовитая ведьма, я могу сыграть лучше.
Но Уиллоу, совершенно невозмутимая, трепещет ресницами перед Теодорой, словно олицетворяя собой пафос.
— О, это довольно грустная история, — говорит она с досадой. — Не уверена, что вы захотите ее слушать.
— Я бы с удовольствием ее послушала, — говорит Теодора, обмениваясь с Закари полуулыбкой.
— Что ж… — Уиллоу понижает голос, словно делится интимным секретом. — Представьте себе темный бар, безнадежную девушку, которая недавно потеряла мать, и молодого человека, который пьет в одиночестве на Хэллоуин. Жалкая сцена для начала любовной истории, не так ли?
Уиллоу использует самоубийство собственной матери, чтобы вызвать сочувствие у моих друзей-аристократов, - это как раз то, что не должно меня больше шокировать, но все равно шокирует.
Я смотрю на нее, сузив глаза, и у меня подрагивает челюсть. У нее ушли месяцы, не говоря уже о том, что я спас ей жизнь в буквальном смысле, чтобы рассказать о смерти матери, но она рассказывает об этом Закари и Тео, едва познакомившись с ними?
— О, — говорит Тео, прикрывая рот рукой, искренне тронутая. — Я сожалею о твоей потере, Уиллоу.
Уиллоу протягивает руку, чтобы сжать ее руку.
— Вы слишком добры - пожалуйста, не надо меня так жалеть. Жизнь часто забирает у нас все, прежде чем одарить.
Она прижимается всем телом к моему боку, проникновенно заглядывает мне в глаза, а затем с игривой улыбкой смотрит на Тео. — Иногда я не уверена, кому повезло больше: мне, что я нашла Луку, или Луке, что он нашел меня.
— Ему определенно повезло, — говорит Зак, бросая на меня взгляд. — Никто из нас не верил, что на свете есть женщина, способная покорить его.
— Не всем же везет влюбиться в двенадцать лет, — отвечаю я.
Зак пожимает плечами и цитирует: — У сердца есть свои причины, о которых разум не знает.
— Может, и есть, —говорит Уиллоу, прижимая руку к моей груди. —Сердце Луки просто немного отличается от всех остальных. Оно немного разбито, немного заржавело. Но именно это делает его таким особенным.
Она улыбается мне с совершенно фальшивым обожанием, и от ее самодовольной ухмылки мне хочется смахнуть улыбку с ее лица своим членом. Я крепче обнимаю ее, впиваясь пальцами в ее бедра через платье.
— Давай не будем задерживать Закари и Теодору на всю ночь, дорогая. Мы же не хотим утомить их до смерти.
— О, я очень далек от того, чтобы скучать, — говорит Закари, и его улыбка теперь искренняя. По теплоте в его карих глазах и радости, излучаемой каждой из его изящных черт, я могу сказать, что ему очень нравится маленький спектакль Уиллоу. — Я с нетерпением жду новой встречи с тобой, Уиллоу.
— Давай как-нибудь поужинаем. — Уиллоу хмыкает, когда я отстраняю ее. А потом, обращаясь через плечо, говорит: — Удачи тебе с новой книгой, Теодора! Я бы хотела получить экземпляр с автографом!
Я даже не знал, что Теодора написала книгу.
41
Фотогеничный член
Лука
Не обращая внимания на всех остальных, я наполовину тащу Уиллоу прочь из оживленного зала и мимо оцепления в уединенный коридор, ведущий в зимний сад. В коридоре темно и холодно, стены завешаны гобеленами. Я прижимаю Уиллоу к одному из них за руки.
— Тебе нравится выставлять себя на всеобщее обозрение?
— Разве не для этого ты привел меня сюда на руках? — спрашивает она. — Чтобы быть зрелищем?
— Я привел тебя сюда не для того, чтобы ты использовала самоубийство своей матери для влияния на моих друзей.
Она не вздрагивает от моих слов.
— Это не твое дело, как я использую самоубийство своей матери, — говорит она, и меня пробирает странная дрожь. Она ухмыляется. — Когда твоя мама покончит с собой, ты сможешь использовать это, как захочешь.
Я отпускаю ее и отхожу в сторону, смеясь от чистого недоумения.
— Ты сломлена, Линч, настолько сломлена, что я даже не могу разобрать те части тебя, которые могли бы стать настоящей личностью.
Вместо того чтобы оставить между нами расстояние, она идет за мной, шагнув прямо ко мне. Ее лицо - призрачное любовное сердце в тусклом сиянии вывески пожарного выхода над нами.
— Это не моя вина, Лука. — Голос у нее мягкий, дребезжащий, словно спетая нота на грани срыва. — Я ничего не могу поделать с тем, что у меня было плохое детство.
У меня в груди становится тесно, появляется неприятная боль, словно в моем сердце внезапно снова появилась дыра, словно оно распахнулось, чтобы втянуть в себя вой голоса Уиллоу, впитать его в тугие, красные камеры предсердий и желудочков. Меня захлестывает волна этой странной смеси эмоций: отвращение, смешанное с желанием, похожим на всепоглощающую жадность.
Я испытываю мощное желание одновременно прижать Уиллоу к себе и отбросить ее подальше от себя, прижать ее к своей груди и отправить вниз с высоты смертоносного обрыва, причем одновременно.
— Почему твоя мать покончила с собой?
Вопрос поднимается у меня изо рта, проскальзывая мимо моего самоконтроля.
В конце концов, почему я не должен спрашивать? Почему я не должен знать? Почему Уиллоу должна держать тайну своей трагедии при себе?
— Наверное, по той же причине, по которой все убивают себя. Потому что не хотят больше жить.
Голос Уиллоу задумчив. Призрачное сияние ее лица неземное, как будто я общаюсь с каким-то потусторонним существом, а не с лживым мошенником из ямы самого захудалого района Лондона.