Возможно, отец Луки внутри такой же холодный и мертвый, как и он сам, но он гораздо лучше это скрывает. Возможно, ему приходится это делать. В отличие от Луки, у его отца есть реальный бизнес, который может подниматься и падать в зависимости от его общественного имиджа.
Он может показаться более приятным, чем его сын, но более ли он способен трахаться?
Над этим вопросом я размышляю, наблюдая, как он общается со своими сверстниками, всеми этими богатыми самодовольными ублюдками. Луку можно трахать, я полагаю, так, как можно трахать робота. Как будто ты знаешь, что это неправильно - хотеть трахнуть его, но все равно хочешь это сделать.
Его отец, классический красавец, с серыми глазами, бледными волосами и зубастой улыбкой, трахается так, как трахается любой другой мужчина, как будто ты делаешь это только потому, что он - дышащее человеческое существо с членом.
Но ведь это неважно, правда?
Если бы я трахнула отца Луки, это было бы не ради удовольствия. Если бы я трахнула отца Луки, это было бы просто для того, чтобы заморочить Луке голову. Потрахаться с ним и что-то ему доказать.
Может быть, даже для того, чтобы доказать что-то себе.
К моему удивлению, сэр Флетч подходит ко мне еще до того, как я решаю, стоит ли мне идти на это дурацкое пари, которое я заключила в лимузине. Я пожимаю ему руку и следую за ним на танцпол, где богатая элита играет в притворство с причудливыми танцами.
— Вам нравится, мисс Линч? — спрашивает сэр Флетч, глядя на меня серыми глазами. — Наслаждаетесь своей маленькой вылазкой в наш мир?
Подтекст в его словах неуловим. К счастью, папаша Флетч далеко не первый, кто напоминает мне о том, как нежелательны в этом мире такие, как я.
Мне хватает самообладания, чтобы ответить ему добродушно. — Я как Золушка на балу.
— Должен признать, мисс Линч, мы с Генриеттой ожидали, что вы приложите немного усилий, чтобы избежать нас сегодня вечером.
— Почему я должна избегать вас?
— Потому что вы не можете быть настолько наивны, чтобы поверить, что мы хоть на секунду одобряем отношения нашего сына с вами.
— Я не верю, что кто-то из вас хоть что-то знает о наших отношениях, — говорю я, все еще с той сладкой интонацией, которую мужчины одновременно презирают и любят.
— Мне не нужно знать гнусные подробности о наклонностях моего сына, — говорит мистер Флетчер-Лоу, — чтобы понять, что от вас одни неприятности.
— Неужели вы не верите, что ваш сын может сам о себе позаботиться?
Мой голос пропитан фальшивой заботой, словно сиропом. Отец Луки отвечает с такой же фальшивой улыбкой.
— Почему бы вам не сказать мне, чего вы хотите? Вы сэкономите время. Вы избавите себя от необходимости мириться с... особенностями моего сына. Что бы вам ни было нужно - вы можете просто получить это. Я дам вам это в обмен на то, что вы исчезнете из его жизни.
Мы сместились к краю танцпола, наши шаги замедлились, пока мы не оказались лицом к лицу, продолжая обнимать друг друга.
— Это заманчивое предложение, — говорю я отцу Луки. — Но мне не нужны твои деньги.
— Я говорю не о деньгах. Вы достаточно симпатичная девушка, предприимчивая, готовая залезть так низко, как вам нужно, чтобы получить то, что вы хотите. Уверен, если бы вам нужны были деньги, вы бы уже были замужем за миллионером или герцогом.
Я наклоняю голову, вглядываясь в лицо сэра Флетчера-Лоу, и в его чертах снова появляется деловая искусственная теплота. Дважды за сегодняшний вечер мне предлагали то, чего я хотела. Оба раза это было похоже на ловушку. Но я не из тех, кто игнорирует возможность, даже если она кажется слишком хорошей, чтобы быть правдой.
— Что-нибудь? — Я мягко улыбнулась ему. — А что, если то, что я хочу, не в вашей власти дать?
— Вам будет трудно назвать хоть одну вещь, которую я не в силах дать.
— Хм. — Я дергаю его за волосы на затылке, чтобы он вздрогнул от неожиданного прикосновения. — Вам трудно сопротивляться, знаете ли. Совсем не такой, как ваш сын.
Он улыбается. Его улыбка выглядит искренней - вероятно, он считает, что выиграл эти переговоры. Люди вокруг нас оборачиваются, смотрят, замечают. Ему, похоже, все равно, а мне - тем более.
— Вам не нужно сопротивляться, — говорит он.
Я прикусываю нижнюю губу. — Вашему сыну нравится, когда я сопротивляюсь.
Глаза мистера Флетчер-Лоу сужаются. На мгновение он замолкает, а затем его руки слегка сжимаются вокруг моей талии.
— Я не собираюсь вас трахать, — говорит он в конце концов, и искусственная теплота исчезает из его голоса.
Но он не отстраняется, не отделяет нас друг от друга. Я медленно оттягиваю губу, втягивая зубы, и его глаза следят за этим движением.
— Вы хороший отец, — шепчу я, ядовито-сладкий. — Хотела бы я иметь такого хорошего отца.
И едва эти слова слетают с моих губ, как я на долю секунды бросаю взгляд через его плечо. Я вижу, как пара поворачивается, танцуя, и это мгновение длится меньше секунды. Но именно в этот момент я вижу его.
Лицо, которое я не видела с тех пор, как была подростком. Сутулые черты, водянистые глаза, в которых всегда таился гнев, нос и щеки, покрасневшие от выпивки.
Я вижу лицо Ричарда Торнтона в толпе танцующих, и я ищу его уже много лет, и я пришла сюда с явной целью найти его, а потом я вижу его, и это совсем не то, что я себе представляла. Это совсем не то, что я себе представляла, потому что я представляла, что буду такой холодной, спокойной и готовой.
Но все, что я могу сделать, - это стоять, застыв на месте, сердце - яма, кожа - хрупкий кристалл, и единственное, что я чувствую, - это чистый, сокрушительный черный страх.
44
Кинк на шрамы