— Десять лет назад, — говорю я ему. — Ты не мог быть таким молодым, мудила.
Его брови опускаются вниз. — Послушай, меня зовут Ричард, и...
— Кэролайн Линч. Ты был с ней восемь лет, мудила. Не играй со мной в игры, потому что, как ты уже понял, я не в настроении играть, а даже если бы и был, ни одна игра, требующая волевого неведения, не может быть для меня забавой. Так что покопайся в своей памяти, мудак. Покопайся в той грязной яме, которую ты называешь разумом, и расскажи мне о Кэролайн Линч.
Он поднимает глаза на меня. Ему не удается удержать мой взгляд даже на секунду. Его голова опускается, плечи ссутуливаются. — Я был в плохом положении, когда встретил ее. Все было сложно.
— Я не прошу тебя плести для меня трагические истории. Я прошу тебя рассказать мне о ней.
— Что о ней?
— Какой она была? Как она выглядела? Почему ты выбрал именно ее?
— Каро-Каро была... она была одной из тех женщин, которые готовы на все ради любимого мужчины. Она не хотела быть одна, она была как пустота, которая заполнялась чем-то, чтобы не казаться пустой. Я не мог... не мог сделать ее счастливой, даже если бы попытался.
— Так зачем беспокоиться, верно? — Все мое тело - лед. Я даже не могу натянуть саркастическую улыбку. — Где ты с ней познакомился?
— В баре, конечно. Она...
— Как она выглядела?
— Как любая другая женщина, которую можно встретить в таком баре в будний день. Ее юбка была слишком короткой, глаза - слишком грустными. Такая женщина. Кокаиновая блондинка. Такой тип.
Я усмехаюсь. — Любовь с первого взгляда, значит.
Он качает головой. — Она казалась одинокой, как и я. Я не лгу тебе о том, как мы познакомились. Да и какое это имеет значение?
— Ты знал, что у нее есть ребенок?
Его рот открывается с влажным звуком.
Я подавляю дрожь отвращения. Все в этом человеке отталкивает, все заставляет мою кровь бежать острым ледяным потоком, а я еще даже не добрался до своего главного предмета спора.
— Она не сказала мне, что у нее есть ребенок, — говорит Ричард, в его глазах вспыхивает огонек. — Я сказал ей, что не люблю детей, а она предпочла мне не говорить.
— Почему ты не ушел, когда узнал, что у нее есть ребенок?
— Потому что... я хотел дать ей шанс.
— Ты хотел дать Кэролайн Линч шанс набить свои карманы ее деньгами. Да, я знаю. Расскажи мне о ребенке Кэролайн.
Ричард сглатывает, словно по нему пробегает судорога. Он дрыгает ногами, и по бледному лицу медленно скатываются тонкие капельки пота. Он нервничает. Может, он умнее, чем кажется, может, он понимает, к чему я клоню. Он пожимает плечами.
— Я не очень ее помню.
— Восемь лет, приятель. — Мой тон остается спокойным, покровительственно-назидательным. — Ты видел, как рос этот ребенок. Ну же.
— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Я не трогал ее, ясно? Я не гребаный педофил, я ненавижу детей.
— Ты и ее ненавидел?
— Нет-нет, Уиллоу была... послушай, она была странным ребенком. Тихая, тощая, как маленькая, мать ее, мышка. Эти большие глаза. Она смотрела на меня так, что у меня кровь стыла в жилах. Она мне не нравилась, ну да ладно. Мне никогда не нравились дети, спросите любого.
— И поэтому ты ее обидел?
Ричард облизывает губы, нервно оглядывается по сторонам. Я знаю, что сейчас он задает себе вопросы. Включены ли камеры наблюдения? Наблюдает ли кто-нибудь за окном?
Сейчас он надеется, что да. Молится, чтобы не остаться со мной наедине.
Но он наедине.
— Так вот почему ты причинил ей боль? Из-за того, как она на тебя смотрела?
— Я никогда не прикасался к ней так, клянусь Богом. Богом клянусь.
— Тогда как же ты ее трогал?
— Я был... я был немного груб с ней, ясно? У меня... у меня проблемы с алкоголем. В то время я много пил, мы оба, Каро и я, и иногда, да, иногда я ее немного шлепал, хорошо. Я не сделал ничего плохого, я никогда не издевался над ней.
— Как ты ее трогал?
Он весь побледнел, глаза летают по комнате, из стороны в сторону, вверх и вниз, смотрят куда угодно, только не на меня.
— Ты, должно быть, уже понял, что зашел в тупик. Ты в ловушке, и у тебя нет возможности выбраться. Твоя жизнь с этого момента станет очень трудной, приятель, и очень болезненной. Честно говоря, настолько болезненной, насколько я смогу ее сделать. И если ты знаешь, кто я такой, то знаешь, какая сила в моем распоряжении. Так почему бы тебе не облегчить себе жизнь прямо сейчас, пока еще есть такая возможность?
Теперь он дрожит с головы до ног. Он трясет головой, но все равно выплевывает ее.
— Я ударил ее.
— Куда?
— Не знаю... Везде, где только можно. Куда только мог дотянуться. У меня был трудный период, я много пил, я...
— Сколько ей было лет, когда вы впервые причинили ей боль?
— Как сейчас помню, десять, одиннадцать? Я не знаю, не знаю.
— Сколько ей было лет, когда ты остановился?
— Что? Я не знаю. Она ушла, она сбежала, она всегда попадала в неприятности. Я больше никогда ее не видел, клянусь.
— Тебе было приятно?
Его глаза наконец-то снова поднялись к моим. — Что-что?
— Тебе было приятно причинять боль Уиллоу Линч?
— Нет-нет, конечно, нет. Я сделал это не потому, что мне было приятно, а потому, что она... потому, что я был зол. Как топтать крысу. Ничего больше.
— Как топтать крыс.
Я медленно встаю, поправляя пиджак. Я медленно обхожу стол и достаю из кармана руку с иглой в кулаке. Ричард замечает это слишком поздно. Он пытается откинуться на стуле, но уже слишком поздно. Игла вонзается ему в шею, и он откидывается назад, широко раскрыв глаза.
— Просто парализующее средство, — говорю я ему, кладя иглу в пластиковую папку и застегивая ее. — Ничего, что могло бы тебя убить. Просто заставим тебя немного постоять. — Я убираю иглу и достаю небольшие чистые плоскогубцы. Ричард пытается покачать головой и что-то сказать, но его голос превращается в невнятное бульканье. — Видишь ли, приятель, мы с тобой очень разные люди. И я не имею в виду, что ты злоупотребляешь детьми, а я - нет.