Я медленно киваю, выныривая из трясины своих мыслей. — Контракт.
— Контракт?
— Тот, который я заставил ее подписать. Она до сих пор связана им по закону. Я позаботился о том, чтобы она не смогла выйти из него без моей помощи. Даже если бы она обратилась к адвокату, они бы просто откупились. Контракт все еще у меня.
— Сэр… — говорит Вудроу, меланхолично опустив рот. — Она сделала свой выбор. Она ушла. Пусть будет так. Живите дальше. Перестраивайтесь. Ты еще не все потерял и не собираешься.
— Меня не волнует потеря всего, Эдд. Я не хочу потерять ее.
— Она никогда не была вашей, чтобы ее терять.
Вот тут Вудроу ошибается. Уиллоу Линч - моя. Как рапира, сделанная на заказ, чтобы идеально подходить к хватке фехтовальщика, она создана для меня, ее существование идеально подстроено под мое. Я знаю это, и она тоже. Вот почему она боялась, вот почему ушла. Трусиха.
Мерзкая, красивая, гребаная трусиха.
Поэтому она злится на меня. Я украл у нее месть, которую она искала все эти годы. Она чувствует себя преданной и ограбленной, потому что не понимает, какой подарок я ей сделал, потому что я неосознанно взял то, чего она жаждала для себя. Она считает меня эгоистом, нарциссом, вором, ублюдком, никчемным, нелюбимым куском человеческого мусора.
И что?
Она должна была нанести мне смертельные удары в лицо. Она должна была уничтожить меня и наблюдать; она должна была остаться и сражаться со мной, обрушив на меня всю грозу своей ярости. Если она ненавидит меня так сильно, как утверждает, то должна ненавидеть меня лично, ненавидеть лицом к лицу и телом к телу.
Трусиха. Я мог бы простить ей любой грех. Я мог бы простить ей жестокость, воровство, предательство. Я мог бы простить выстрел прямо в сердце и нож в кишки.
Но я никогда не прощу ей трусость.
50
Без средств к существованию
Лука
Если Уиллоу думает, что я буду просто сидеть сложа руки и позволять ей бегать, значит, ее ждет еще одна неприятность. Я потратил больше года, выслеживая Уиллоу Линч и совершенствуя свое ремесло. Сдавался ли я когда-нибудь?
Нет. Я наблюдал, работал и ждал. Я использовал все имеющиеся в моем распоряжении ресурсы; я научился перехитрить и переиграть ее. Я научился ставить препятствия и ловушки на ее пути, вынюхивать ее и преследовать.
Я уже преследовал ее раньше и могу сделать это снова. Я найду ее, притащу к себе и заставлю возненавидеть меня как следует, возненавидеть лично, во плоти.
— Вудроу, послушай.
Прошло три дня с тех пор, как Уиллоу уехала. Шок от ее трусливого побега постепенно проходит, и теперь я готов к войне. Мой кабинет убран, оборудование отремонтировано, и я сижу за своим столом со свежей решимостью. Вудроу, с планшетом в руках, наблюдает за мной со смесью облегчения и опасения.
— Забудь о клубе, забудь о компании. Люди моего отца разберутся с этим. Я разберусь с этим. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на одной вещи и только на ней. Найти Уиллоу.
— Сэр, — безнадежно произносит Вудроу.
— Ты и Надин. Я хочу, чтобы вы оба занялись этим. Активируйте все, что у нас есть. Записи с камер наблюдения, финансовые операции и связь. Проверьте все ее обычные места, где она могла укрыться. Ее квартира в Гринли, бар, ее лондонские тайники, все обычные места, которые мы засекли по трекеру. Я хочу, чтобы отслеживался ее телефон, ее кредитные карты, все, даже те, которыми она не пользовалась уже много лет. Снятие денег, покупки. Пусть наши специалисты по кибербезопасности взломают сети распознавания лиц, городские камеры, частные камеры видеонаблюдения, что угодно. Все, что потребуется.
Профессионализм Вудроу преобладает над его неодобрением, и он начинает делать заметки, слишком занятый, чтобы протестовать.
— Если она все еще в Лондоне, то, скорее всего, попытается уехать и скрыться. Она не захочет оставаться здесь, когда над ее головой висит контракт. Она сбежит, как бессовестная трусиха. Я хочу, чтобы за транспортными узлами следили. Аэропорты, вокзалы, автобусные терминалы, если понадобится. Я хочу, чтобы ее передвижения немедленно фиксировались. Координируйте действия с властями, чтобы остановить ее отъезд, если потребуется.
— А что насчет… — Вудроу бросил на меня взгляд. — Дипломатического подхода?
— Дипломатический подход? — Я чуть не рассмеялся вслух. — Мы слишком далеко зашли для дипломатии, Вудроу. Уиллоу Линч объявила нам войну, и мы собираемся ответить соответствующим образом. Каждый атом силы, который у меня есть, я использую, чтобы найти ее.
Вудроу долгое время молчит, что-то набирая на своем планшете, а затем останавливается и поднимает взгляд. — Мистер Флетчер-Лоу. Почему именно она?
— Потому что она моя.
— Я знаю. Но почему именно она?
Мое сердце замирает. Я вспоминаю ухмылку Уиллоу, когда она привязала меня к своей кровати в отеле и разделала в ту первую ночь. Ее лицо, бледное и блестящее от пота, когда Цербер откусил ей ногу; ее глаза, сверкающие ядом, когда она ударила меня по лицу в фехтовальном зале.
Тысяча и одно оскорбление Уиллоу и пунцовый цвет ее рта каждый раз, когда я целовал его. Удары и смех Уиллоу, ее жестокость, ее шум и хаос, ее потрясающее удовольствие.
— Потому что она видит меня таким, какой я есть, и отказывается дрожать. — Я смеюсь, почти с недоверием. — Никто другой не смог бы поднять зеркало, столь неумолимо правдивое. Я вижу в ней себя, и все, чего я хочу, - это отточить свой клинок, чтобы лучше поразить ее клинок. Она может быть ядом, Эдд, но если это так, то она и яд, и противоядие.
Вудроу долго смотрит на меня, глубоко вглядываясь в мои глаза. Я не знаю, что именно он ищет - знаю, что он сделает то, о чем я попросил, независимо от этого, потому что он, прежде всего, настоящий профессионал. Но что бы он ни искал, возможно, он это найдет. Он выпрямляет спину, напрягает плечи.