– На этот раз не забуду, даю слово, – пообещал Фэнтон и покорно запрокинул голову. Затылок снова пронзила адская боль. Хорошо хоть, терпеть оставалось недолго.
– Безусловно, – пробормотал Джайлс, – есть еще одна лазейка.
– Это какая?
– Откачать нечистоты прямо на улицу, по примеру сэра Фрэнсиса Норта. Правда, боюсь, соседи сие решение встретят без восторга.
На этот раз Фэнтон не нашел в его словах ничего смешного.
«Удивительно, – подумал он, – как они все до сих пор умудрились не умереть от тифа и чумы?»
А вслух громко расхохотался:
– Помню, как же: Роджер Норт в своих мемуарах… – Фэнтон спохватился и быстро добавил: – Мистер Норт вечно рассказывает об этом, стоит ему пропустить пинту-другую в «Дьяволе», что в Темпл-Баре.
Бритва зависла в воздухе. Вся дерзость Джайлса вмиг испарилась, и Фэнтон явственно ощутил, что старик не на шутку испугался.
– Не хотите же вы сказать, – быстро произнес Джайлс, – что бывали в таверне «Дьявол»? У поворота на Ченсери-лейн, рядом с «Королевской головой»?
– Если и так, что с того?
И здесь Фэнтон совершил первую серьезную ошибку. Он понял это не сразу: его мозг был так поглощен одной-единственной задачей – не проколоться на повседневных мелочах, – что оставил без внимания крупный промах.
Политические пристрастия сэра Ника не были для него секретом, – более того, когда Фэнтон, изучая личность тезки, узнал о них, то несказанно обрадовался, ведь они совпадали с его собственными. Однако он сразу не сообразил, при чем тут «Королевская голова». Ему вдруг показалось, что в дурно пахнущей комнате стало пасмурно и мрачно, как за окном.
По счастью, Джайлс пропустил его ответ мимо ушей.
– Склоните голову над тазом, – попросил он, – я вас умою.
Через двадцать минут Фэнтон стоял в полном облачении перед ростовым зеркалом и удивленно рассматривал свое отражение. Если бы эти черные блестящие кудри венчали голову профессора Фэнтона (с неизменным пенсне на носу), тот выглядел бы, мягко говоря, по-идиотски. Но они обрамляли широкое смуглое лицо, с серыми глазами и узкой полоской усов над верхней губой, и придавали ему привлекательный и мужественный вид.
Длинный, почти до колена, сюртук из черного бархата сидел превосходно и не стеснял движений. С правой стороны поблескивал короткий ряд серебряных пуговиц, скорее декоративных – застегивать сюртук было не принято. Никаких украшений Джайлс не предложил, за что Фэнтон был ему искренне благодарен. Довершали наряд бархатка, отороченная кружевом, длинный жилет из черного атласа с красными полосами, бриджи из черного бархата и черные гольфы. Лишь один предмет гардероба вызвал у Фэнтона яростный протест.
– Даже не уговаривай! – рявкнул он и ткнул Джайлса кулаком в грудь.
Он намеревался лишь убрать его с глаз долой, но совершенно позабыл о своей молодецкой силе. Джайлс отлетел к стене и растянулся на полу.
Вставать он не стал – уселся там, где упал, и, гордо сложив руки на груди, принялся вполголоса браниться.
– Я надену что угодно, – взмолился Фэнтон, – но только не эти твои проклятущие туфли!
Джайлс пробубнил нечто нечленораздельное и щелкнул пальцами.
– У них четырехдюймовые каблуки, – продолжал Фэнтон. – Да я и полдюжины шагов не пройду! Что до этих подколенных подвязок и бантов на туфлях – мне хорошо известно, что такова нынешняя мода, но смириться с ней я никак не могу, хоть убей!
Кажется, Джайлс пробормотал что-то про капризы и хлыщей.
– Я же не коротышка, на кой черт мне каблуки? – не сдавался Фэнтон. – Эй, Джайлс! Неужто у меня нет обычных удобных башмаков?
Джайлс саркастически хмыкнул.
– Есть такие, – ответил он. – Старые кожаные туфли, в которых вы ходите по дому.
– Отлично! Вот их и неси!
Воцарилась гробовая тишина. Рыжие волосы Джайлса стояли торчком – ни дать ни взять гоблин из сказки.
– Сэр Ник может бросить вызов дьяволу и Господу Богу, – тихим голосом произнес Джайлс. – Сэр Ник может выплеснуть бокал вина в лицо самому лорду Шефтсбери. Но сэр Ник, человек безупречного вкуса, никогда не позволит себе выйти на улицу в комнатных туфлях.
– Давай их сюда!
Джайлс с обреченным видом поднялся на ноги. Бросив на хозяина быстрый взгляд – в котором, кроме удивления, промелькнуло нечто странное, – он смиренно ответил: