— Джастин, не думал застать вас здесь.
— Лучшее место, чтобы отгородиться от печали. Не превознося тишину, разумеется.
— Конечно-конечно.
— Правда, он ничего так и не выпил. — Заявил Роршах.
— Жаль, друг мой. Придётся мне пить и за вас.
Он отставил приготовленные стопки и положил руку на блестящее горлышко.
Очевидно было, что ему просто хочется поскорее разделаться со мной и отправить на заклание, в бездну. Впрочем, если я выживу, он, конечно, будет меня почитать, как героя (один из неизменных законов истории — циклическая парадигма, уже воспетая им ранее).
Я всячески пытался скрыть негодованье, — напрасно, ведь только Роршах иногда его замечал, умиляясь, будто бы от того, что я не могу понять или принять этот способ противостояния тьме.
Не будь он барменом, уверен, стал бы отличным стоиком и написал бы пару задушевных этических трактатов о несовершенстве рода людского, или, в крайнем случае, — какое-нибудь онтологическое учение о принципах устройства бытия.
— Ваша команда — снаружи. — Сказал Пауль, спуская пиджак на барный стул. — Инструменты, провизия, — всё есть. Лично проверял. Да, и об оплате не беспокойтесь: если вы справитесь, будем считать, что это — издержки, если же нет, то…
— Я понял.
Вероятно, он хотел достучаться: «Нет смысла».
А я: «Нет справедливости». Но оба справились с желчью.
Необычная привычка становиться щедрым на пороге смерти, — рефлексия на возможность спасения. Я до сих пор не понимаю многих вещей. Я всегда пытался добиться признания, но стоит вспомнить о том, что представляет из себя общество, мне становится страшно. Жуткие монстры и ночные кошмары — ничто, по сравнению с праздником боли, с немощным криком предельной души.
Раньше я не обращал внимания, еле различимые шорохи за стеной, о которых, видимо, боялись упоминать вслух, становились всё отчётливее и противнее. Но я надеялся, что это всего лишь стая крыс учуяла какой-нибудь зловонный запах и сходит с ума.
Если же, никто этого больше не слышит…
Но после полного согласования, мне удалось отделаться от ощущения, что в моей голове роют яму. А Роршах и мэр, действительно, этого не замечали. Будто бы у них стальные нервы!
Но я не мог больше спокойно переносить эту мерзость.
Облик холодной луны застыл в беспорядочной очереди из свинцовой стены облаков.
Мои глаза заполнила серость, — так пасмурное небо приветствовало меня своей монотонностью. Запах озона. Как будто скоро начнётся дождь. Я не обращал внимания на собравшихся, ожидая, что мэр представит меня, но, поняв, что этого не произойдёт я сам обратился к ним, в порыве:
— Здравствуйте, отважные смертники. Сегодня наш последний день на Земле.
— По-настоящему жуткие обстоятельства. — Промычал высокий мужчина. — Что ж, вас не пугает перспектива остаться навечно запечатанным в книге?
— Интересный миф… я давно изучаю её свойства, но о таком раньше не слышал.
Он улыбнулся. Притворно. Заносчиво. Я сразу понял, что это за человек.
— Меня зовут Истан. Гид по здешнему раю.
— «Раю», да? Очень приятно. — Сказал я, протягивая руку. — Джастин.
— Знаете, не привык к грязной работе…
Его изорванный охотничий комбинезон говорил об обратном.
— Но, раз просит сам мэр! — Продолжал он. — В конце концов, я не имею права ему отказать. И разочаровывать тоже не хочется.
За ним промелькнула молчаливая тень.
— А она с нами? — Прошептал я.
— Да, Джастин, вы же просили врача.
— Конечно, я только думал, что это будет кто-то, вроде полевого медика.
Истан пожал плечами. Видимо, он не подозревал, какие опасности нас поджидают. В лесу, в темнейшей глубине — артефакт, способный искажать время и возвращать мёртвых к жизни. А, может быть, мэр не стал посвящать их во все детали? Решил оставить это на меня? — Так, он отдалял неизбежное…
— Её зовут Грета.
— Главное — доживите до той минуты, когда я смогу достать книгу, иначе всё — бессмысленно.
— Знаете, мы-то исключительно на добровольной основе… лично я не собираюсь ради вас умирать. Я готов пожертвовать собой ради всеобщего блага, но — я должен быть уверен, что вы обладаете теми «чудесными свойствами», о которых говорил мэр.
— И как же мне вам доказать...
— Не нужно.
— Я должен взять книгу в свои руки, чтобы спасти жителей города. Только и всего.