— Да неужели!..
Я вздохнул и попробовал объяснить, что произошло:
— Грета, какого-то крестьянина, или крестьянку подожгли заживо. Тело упало к ногам Томаса, и он был так подавлен, что позволил книге взять верх.
Она отшатнулась.
— Боже… и мы должны справиться с этим?
— У нас уже нет выбора.
— Почему нет?
— Нам уже не позволят уйти. Остаётся — сражаться.
— Глупо. — Процедила она.
— Вы злитесь? Я думал, вы испугаетесь.
— Чего, смерти? Все мои близкие уже мертвы. Мать, отец и два брата. Но по ним, правда, прошлась Госпожа Чума. Тогда я ещё говорила, что это худшее, что могло случиться. Забавно, однако. Я закопала их в сырой лощине, неподалёку…
— Предложил бы сходить, проведать. Но — после того, как мы выберемся.
— Вы меня защитите? — Прошептала она, сменив насмешливо-фамильярный тон на вкрадчивый и даже слегка любезный.
— Конечно. Обещаю. — Сказал я, почти искренне — на секунду поверив своим словам.
Грета заключила меня в объятия. Впрочем, это не вызвало у меня никаких эмоций, ведь так она лишь пыталась скрепить договор, изобразить симпатию, чтобы получить верного и надёжного защитника — стража.
Но со мною, конечно, такой трюк не пройдёт.
Воровской походкой мы вернулись обратно, слыша недовольные риторические восклицания.
— Твоя очередь. — Выкрикнул Истан, бросая мачете.
— Аккуратней!
— Сил нет уже.
Плоды его трудов источали насыщенный изумрудный сок, который, сливаясь с травянистой почвой, источал неприятный удушливый запах. Правда, стена почти пала.
— Осталось совсем немного…
— Да, меньше половины. — Недовольно заявил он. — Постарайся сделать всё быстро.
— До рассвета закончу.
Я стал кромсать дерево. Сплетающиеся лианы не позволяли быстро пробиться вглубь и исключить недостаток открытых дорог. Но человеческих поселений поблизости не было.
Означало ли это, что Пауль это выдумал? Хотя, я сам видел порывы безумия…
Начался дождь. Изумрудные кроны размякли в истерзанном своде. Разное приходило в голову, что-то я произносил вслух, о чём-то — умалчивал, верно, не желая декламировать эпичную поэму, или оду в мотивах элегии.
Стоило ещё переступить через себя, чтобы отыскать силы и сосредоточиться на тяжёлом труде, не отвлекаясь на картины ужаса, поселившиеся в моём беспомощном сознании, словно бражники в прозрачном алькове.
Казалось, у меня началась паника, я слышал волчий вой, чувствовал, как кто-то подкрадывается сзади. Чёрный человек в похоронном костюме. И ещё запах гниющего мяса…
Но ни Истан, ни Грета не выглядели хоть сколько-нибудь напуганными или обеспокоенными. Значит — это «оно» играется...
Из-за грязи я не мог продолжать работать быстро, не чувство брезгливости тому виной: рукоять мачете была сделана слишком некачественно и постоянно выскальзывала, а ноги разъезжались в разные стороны. Но присмотревшись, я понял, что передо мной последний слой, лиан больше нет.
Гигантская сеть рухнула вместе с покосившемся деревом. «Satius est sero te quam numquam discere».
— Вот это работа!
— Да, неплохая. — Сказал я. — Но не забыть бы, где мы прорубили проход…
— У меня в голову уже готовый план местности.
— Ну хорошо.
Мы прошли сквозь негласную границу миров. Грета, по-своему благословила меня и Истана, когда, оказавшись по ту сторону, увидела длинный туннель. Для неё это стало «небольшим откровением», которое часто случается, когда выходцы из богадельни попадают в реальный мир и пытаются воспроизвести запечатлённые образы на объектах действительности.
Впрочем, Истану похвала пришлась по душе. И, большего того, он воспринял её, как нечто само собой разумеющееся.
Наконец, мы обнаружили храм.
— Огромный! — Сказала Грета. — Просто невероятно.
— Это же руины, ничего особенного. — Отрезал Истан. — Давайте уже быстрее. Входим — забираем книгу — уходим.
— Но, Истан… — Возразила Грета.
— И я пойду первым.
Я не стал спорить.
Тёмно-коричневые врата были раздроблены и держались у верхнего сдвига за счёт застрявших ветвей и пары мощных корней.
— Врос в землю?
— Или врастал…
Истан сделал короткий шаг и надавил на светящийся треугольный осколок. Я видел, как общая масса съезжает, но решил не предупреждать его. Человек, с которым нельзя договориться, — слабое звено.
Я просчитал многое. Одного не учёл. Молчалива Грета, без колебаний, бросилась ему на помощь… и сразу же поплатилась. Её придавила обвисшая часть, будто распилив пополам. Истан выжил, но, подозреваю, что половина разорванного тела осталась с его стороны. И стала объектом рефлексии.