Первое, на что я обратил внимание, — поставленная речь. В некоторой степени, он удивил меня.
— Да, мы. — Сказал я решительно.
— Тогда — следуйте за мной.
Переглянувшись, мы зашагали почти в ритме марша, странная прихоть массового бессознательного. Но, вероятно, это и было тем, чего он добивался: сделать всех вокруг своими марионетками, чтобы удовлетворить неуёмное эго и показать силу и власть. А что, если когда-то он был солдатом? По его лицу можно было судить о значительных подвигах. Мерцающая гордость и вычурная медаль на груди подтверждали мою догадку, равно, как и его хромота.
Томас посмотрел на меня выжидающе.
— Вы участвовали в последней войне? — Обратился я, уже более уважительно.
Сверкнула часть надписи: «…nam Service Medal».
— Полтора года
— Вот как. — Начал Том. — Я-то думал, вы ветеран.
— Да, я ветеран. — Обиженно проворчал мэр. — Вас это волнует?
Я решил промолчать, но, почему-то, не получив ответа, он обратился ко мне:
— Надолго вы?
— Ещё не знаем. Предстоит столкнуться со множеством трудностей, действовать радикально, но, знаете, как писал Макиавелли: «Цель оправдывает средства».
«В его глазах — безразличие. Нужно попробовать иной подход», — подумал я.
— Мы готовы вложиться в своё предприятие. Через вас, разумеется.
— Отлично! Я покажу вам лучшую гостиницу в городе. О, и распоряжусь, чтобы вас обслужили бесплатно.
— Похоже на деловой разговор. — Заявил Том, восхищаясь его преображением. — Мы вас не разочаруем. Я лично готов поручиться не только за само предприятие, но и за порядок предоставления средств.
— Излишне…
Стоит отметить, что Томас заслуживает доверия не меньше, чем любой другой мой коллега, но он ещё и мой лучший друг, мой единственный друг… и это даёт ему право быть субъективным и иногда принимать необдуманные решения.
— Можно ограничиться одним номером с двумя комнатами, правильно, Том?
— Да-да. Вполне.
Вообразив, что мы — друзья мэра, люди вокруг стали более обходительными, по крайней мере, проходя под разрушенным шпилем, мы не столкнулись с прежней волною протеста. Хотя не было и восторженных окликов, мы ещё не могли чувствовать себя в безопасности, особенно, если учитывать, сколько неприятных историй я слышал об этом месте и «гостеприимстве» его жителей.
Не отдавая себе отчёта в том, что сам глава желать достичь одного — обогащения, на миг, я, действительно, подумал, что могу стать частью какой-нибудь иерархии (что разжигало моё желание узнать о нём больше). Но главное — опять же, выбрать подходящее средство, не прогадать и ничего не испортить.
Заросшая мхом кирпичная кладка выдавала «отчуждённость», присущую множеству мелких селений по аналогии с римскими провинциями на юге империи во время упадка начала новой эры. Правда, судя по приятельским встречам случайных прохожих, ни плебеев, ни патрициев здесь не было, как, впрочем, и обширных терм. «Simplex sigillum veri?» — Как бы не так!
Одно недоумение заставляло меня стремиться к познанию местных обычаев: почему все друг другу кланяются? Причём, с такой чудовищной интенсивностью, как будто, это настоящее уважение, прикреплённое к коллективному разуму. Не могу и приблизительно описать, какие откровения меня посещали, в любом случае, они оставались догадками, пока Том, словно опережая мою неспешно-анализирующую этику, устроил допрос:
— Скажите, господин мэр…
— Пауль, можно просто Пауль. — Перебил он.
— Прошу прощения. Мы ведь не представились: я — Джастин, мой коллега — Томас. — Сказал я, пытаясь теперь заслужить его расположение.
— Приятно, очень. — Буркнул мэр.
— Да, и нам тоже. Итак, Пауль, почему… О, у вас так заведено, верно?
— Вы о чём?
— Второй квартал проходим, а люди извиваются…
«Как змеи», — видимо, хотел сказать Том, но осёкся.
— Я имею в виду, это обычай: при встрече — кланяться? Не подумайте ничего плохого! У нас так приветствовать незнакомых людей, да и знакомых, не принято, вот и всё. А мне интересно, как исследователю. — Добавил он, спасаясь он возможного негодования.
— Не знаю, что и ответить.
— Томас не слишком обходителен, но это в Бостоне, действительно, не принято. Понимаете?
— Бальзам от бед — снисходительность. Вот древний фундамент «нашего» общества.
— И что это значит?
— Человек — существо, которое рождается в коллективе. И я считаю — несправедливо, что ярые индивидуалисты, погружаясь в какой-нибудь серьёзный проект, к примеру, сооружая монументальные здания, работая над написанием книги, забывают, что результат — заслуга, принадлежащая им — в меньшей степени. Они лишь воплощают волю народа, за счёт своей начитанности и навыков, не имеющих базиса для чисто практического применения. О, господа, вы ведь не станете оспаривать, что сами знания и убеждения так называемой интеллигенции, как минимум, не есть следствие обездоленной жизни, не так ли?