На вопрос о матери брат цокнул и сплюнул в сторону.
— Также как и всегда: нихуя не делает и забывает приготовить пожрать. Нахуй такую мать.
— Имей хоть каплю уважения, - я мягко шлепнула его по губам. — Ты говоришь о своей матери, а ее образ жизни… в общем, не нам ее судить, хорошо?
— Она и твоя мать. А ты звонишь в лучшем случае раз в две недели и пропадаешь. Не оправдывайся работой, знаю, ты пьешь.
Мы быстро шли в сторону моей старой средней школы и знаменитого «курительного салона», располагавшегося на старых лавочках за забором. Город маленький и слухи распускаются очень быстро, а учитывая, что глядя на нас не составит труда сопоставить, что мы — брат и сестра, лучше не высовываться с пагубными привычками. Тем более меня могли еще помнить, а, значит, и рассказать старикам.
Когда я была в классе шестом или седьмом, всегда с немым восхищением провожала взглядом курильщиков, которые собирались каждую перемену на лавочках и говорили о чем-то своем. На них засматривались все, кто только перешел из начальной школы. Красивые (по меркам школы) парни в кожаных куртках нараспашку вне зависимости от погодных условий и девушки с красными маникюром в коротких синих юбках черлидерш. Я раньше думала, что когда-нибудь буду частью их компании, буду курить и прогуливать уроки, делая вид, что у меня «окно» в расписании.
Как-то не сложилось. Но теперь я была здесь и давила ногами сухие листья и шелестящие пустые упаковки из-под сигарет. Никакой таинственности и особой атмосферы, лишь запах мочи, бродяг и дыма, местами валяются полиэтиленовые пакеты, залитые водой.
Брат курил откровенную дрянь и протянул одну сигарету мне, предлагая разделить его увлечение. С зажигалкой он управлялся крайне неумело — пальцы то и дело соскальзывали с колесика, мне удалось прикурить только с пятого раза, но вырывать из рук зажигалку и учить его я не спешила.
— Не знал, что ты умеешь курить, - выпустив дым изо рта, произнес брат. Джейк курил без затяжек, боясь закашляться и потерять остатки уважения. Просто набирал дым в рот и выдыхал иной раз через нос. — Говорят, что школа готовит к университету: учит пить, курить и при этом посещать занятия.
Возразить нечем. Джейк всячески пытался изобразить того, кем не является, переняв привычки других — сидел, слишком широко расставив ноги, плевался и тщетно пытался уместно вставлять матерные словечки.
Он рассказывал о том, как подружился с «новичками» в школе, как получал хорошие оценки по социологии и литературе, выдавая мои старые работы за собственные, и пару раз сбегал от копов. Интересно, мама в курсе или хотя бы догадывается? Ответ, кажется, очевиден.
Стоять весь день в «курительном салоне» было холодно, хотя температура в этих краях никогда не понижается до тридцати двух по Фаренгейту и чаще колеблется от 44,6 до 55,4.***** Мы переместились в небольшое кафе, где когда-то сидели с родителями, воспринимая каждый поход за праздник и объедаясь мороженым. Я не уверена, что Джейк помнил это.
Сейчас это место казалось унылым. Затертые диваны, поцарапанные столики, наполовину рваное меню и чашки со сколами, из которых пил, наверное, весь город. Я заказала нам черный кофе, который здесь считается свежесваренным, лишь по той причине, что не знала вкусовые предпочтения брата. Вот так можно жить с ним под одной крышей всю жизнь, думать, что знаешь как облупленного, а потом выясняется, что это не так.
Кофе пахло приятно, но на вкус было точно земля для цветочной рассады. Свежесваренный кофе на деле оказывается обычным растворимым из банки. Мы пьем его без сахара, морщась от горечи, но не подавая виду, будто бы здесь все прекрасно. Да, все, и особенно музыка — хиты нулевых, переписанные на пустой диск (ни один производитель не составит такой отвратительный плейлист).
Мне хотелось расспросить его о прошлом (или же нет?) увлечении сатанизмом и жертвоприношениями. Готовя статью, я попутно читала про Антона ЛаВея, отрывки из «Сатанинской библии» и «Церкви Сатаны», разделяющей членство на пять ступеней. Кому поклонялся брат? Что он преследовал? Какую ступень занимал, если придерживался этих учений, а не придуманных кем-то еще?
Но Джейк сидел в расстегнутой куртке, и на его шее не болталось ни одной цепочки, не было никаких перстней на пальцах, никакой символики на обычном черном свитере. Потому я не стала ворошить эту тему, опасаясь, что подобный разговор вновь подкинет ему идею убивать чьих-то пушистых любимцев.
Он спрашивал о моей статье, крутил пальцем у виска, когда я сказала, что за это мне пока еще не платят. Темы для разговоров кончались, живи мы в одном доме снова, то, наверное, столько времени не наговорили бы и за месяц. Еще один плюс и одновременно минус проживания в разных городах и штатах — вы сближаетесь при жизни на расстоянии, но вместе с тем и отдаляетесь, ощущая, что незаметно друг для друга меняетесь.
Официантка спросила, будем ли мы что-то еще заказывать. Я планировала расплатиться за наш кофе, а после задать вопрос еще кое о чем, вернее о ком, но Джейк опередил меня. Вынув из внутреннего кармана куртки потертый кошелек, он, не глядя в меню, заказал какой-то десерт и сразу сунул ей пятидесятидолларовую банкноту. Без сдачи. Девчонка-официантка буквально расцвела - местные не щедры на крупные чаевые.
Мама никогда не отличалась скупостью на карманные деньги, но чтобы ими разбрасываться направо и налево? Одна мысль хуже другой.
— Ты вообще в курсе, - я перегнулась через стол, переходя на шепот, — что в тюрьму можно сесть и до восемнадцати? Или ты думаешь, что пока тебе не восемнадцать, тебе гарантирована сплошная вседозволенность?
Официантка уже поставила передо мной тарелку с пирожным, вынуждая отпрянуть, прислоняясь затылком к обивке. Девчонка явно хочет еще чаевых, а потому не скупится на улыбки и аккуратно прислоняет ложку к тарелке.
— Не понимаю о чем ты, - на распев парирует Джейк, достав из потертого стакана с приборами вилку. Он отламывает кусок сбоку и разламывает его на две части, пододвигая одну из них мне. Привычка делиться. — Я чистил водосточные канавы и стриг соседские лужайки, — «У всей, блять, Калифорнии?», — Ты что-то спросить хотела?
Я киваю и подношу чашку ко рту, позабыв, что она практически пуста, лишь на донышке колышется кофейная жижа. Спрашивать о Майкле я изначально не хотела — брат подумает невесть что, а после будет только хуже. Но с другой стороны я ничем не рисковала, живя в трех или четырех штатах от Калифорнии и 1894 милях, если быть точнее.
— Ты еще гуляешь на Берро Драйв?
Я старалась выглядеть как можно беспечнее, отламывая кусок пирожного. Коржи чересчур сухие, а потому мне кажется, что если воткнуть ложку в центр прямоугольника, она будет стоять там всю жизнь, и после кусок засохшего пирожного можно использовать вместо кувалды. Джейк ожидаемо кивнул, но уточнил, что чаще всего сокращает так путь до ближайшего «Макдональдса», где недавно проверка нашла тараканов на кухне.
— Знаешь там кого-нибудь? - прозвучало вполне ожидаемое «нет», но после очередного куска приторного теста он добавил, что может быть и знает. — Кого-нибудь по имени Майкл?
Вдаваться в подробности места жительства и внешних характеристик я не стала. Это последнее, на что обращает внимание мой брат, да и вообще мужчины. Мне кажется, что если Джейка спросить, какого цвета у меня глаза или волосы, он пожмет плечами и скажет первое, что придет в голову.
— Не-а, - он произнес это с открытым ртом, демонстрируя непережеванную пищу. — Я вообще никого там не знаю… Хотя, нет, помню, там была тетка противная. Она без конца занималась садоводством, кричала на нас - видите ли, мы мешаем спать ее внуку. Вот его вроде звали Майкл, и ему было пять, что ли.
— А дом случайно не был возле того особняка, что на продажу постоянно?
— Случайно был, - усмехнулся брат, почесывая лоб, преющий под синтетикой. — Я не уверен, что его так звали, если ты сейчас спросишь. Это было один или два раза, но многие тогда обещали вызвать копов, если мы не выключим музыкальную колонку.