- Вы хотели видеть меня? – спросил Джулиан.
Старший лакей сделал шаг вперёд.
- Милорд, я Томмазо Агости, а это Бруно Монти. Мы служим у его сиятельства маркеза Ринальдо, а раньше были у маркеза Лодовико, упокой Господь его душу, - он перекрестился; Бруно последовал его примеру.
Джулиана повеселило, что эти двое произвели его в лорды. Он решил не нарушать этого впечатления – никто не придаёт титулам столько значения, сколько слуги титулованных особ.
- Продолжайте.
Томмазо бросил осторожный взгляд на МакГрегора и Брокера.
- При всём уважении, милорд, мы бы хотели поговорить с глазу на глаз.
- Доктор МакГрегор и Брокер – мои доверенные лица, - ответил Джулиан. – Я готов за них поручиться, - он повернулся к Брокеру. – Будет лучше, если ты встанешь у двери, чтобы услышать, если Занетти станет подслушивать у замочной скважины.
- Я позабочусь об этом, сэр, - пообещал Брокер.
Томмазо осторожно начал:
- Милорд, мы слышали, что вы помогаете полиции расследовать убийство маркеза Лодовико.
- Да, - подтвердил Джулиан.
- Мы любили нашего покойного господина, милорд, - продолжил Томмазо. – Он был к нам добр – всегда заступался за нас, как мог, а мы – за него, как могли. Тогда нас все уважали. Ни один слуга не рисковал спорить с нами. Крестьяне снимали перед нами шляпы. Лавочники искали нашего расположения…
- Как и их дочери! – глаза Бруно загорелись от воспоминаний.
Томмазо бросил на него уничтожающий взгляд.
- Так или иначе, мы хотим поступить справедливо. Мы хотим помочь вам найти того шлюхина сына, что застрелил его…
- И задушить своими руками! – закончил Бруно.
- Закрой клюв, - бросил Томмазо. – Как я уже сказал, милорд, мы хотим того же, что и вы – предать убийцу правосудию. Мы знаем кое-что, что может вам помочь. Мы не думали, что это важно, пока считалось, что господин умер своей смертью, понимаете? А когда оказалось, что это было убийство, то мы уже почти забыли о том давнем деле, но потом приехали сюда и… - он замолчал.
- И встретили месье де ла Марка? – предположил Джулиан.
«Ну что я говорил тебе?» – говорили глаза Бруно, который опустил одно веко, показывая: «Берегись, он умён!»
- Да, милорд, - поколебавшись, признал Томмазо. – Этот скользкий французик! Подумать только, у него хватило наглости приехать! Мы думали, что должны кому-то рассказать.
- Но мы не хотим говорить с полицией, - вставил Бруно, - потому что они могут…
- Потому что мы не любим sbirri, - коротко закончил Томмазо.
Джулиан улыбнулся, сел и вытянул ноги.
- Могу я предположить, что такие сведения могут навлечь на вас беду?
Бруно рассмеялся.
- Нечего пытаться скрыть что-то, Томмазо! Это не немец! Милорд, вы правы. Мы с Томмазо делали кое-что, что не понравится sbirri. Тогда мы их не боялись, потому что знали, что если нас арестуют, то достаточно говорить, что ты ни в чём не виноват, а маркез Лодовико выручит нас. Он всегда заступался, как Томмазо говорил. Но маркез Ринальдо – другое дело. Он совсем не такой, как отец – даже наполовину! Он не вступится за нас против этого твердолобого ублюдка Гримани. А граф Карло, он же либерал, - Бруно произнёс это слово с подобающей верному лакею Лодовико усмешкой, - и наш старый господин ему не доверял. А маркеза Беатриче – самая красивая дама, что дышала этим воздухом, но она только женщина. А потом мы узнали про вас, милорд, – что вы знаменитый английский денди, который ищет преступников ради забавы. Под лестницей нам говорили, что вы не боитесь Гримани и sbirri. Вот мы и пришли к вам.
- Но мы ещё ничего не решили, - предупредил Томмазо, бросив на Джулиана тяжёлый, оценивающий взгляд. – Милорд, если мы расскажем, что знаем, вы дадите слово, что не передадите это комиссарио Гримани?
- Я не могу обещать этого, - ответил Джулиан, - но клянусь честью, что не буду говорить Гримани, если этого не потребуется для расследования. И если всё же придётся сделать это, я сделаю всё, чтобы никто не узнал о моих осведомителях, - он улыбнулся. – Ну же, Томмазо, ты понимаешь, что Бруно сам расскажет мне, рано или поздно.