- О, маэстро, тогда идёмте со мной, - Лодовико нетерпеливо схватил его за руку и потащил.
Шум впереди становился громче. Донати различил грубый голос Тонио, услышал, как Маттео велит ему замолчать. Но когда спорщики увидели подошедшего маркеза и Донати, повисла мёртвая тишина.
Композитор почувствовал, как рука Лодовико напряглась.
- Что здесь происходит? Боже мой, Орфео, ты в порядке?
- Я в полном порядке, синьор маркез, - голос Орфео был спокоен, хотя он немного запыхался.
- В полном порядке? Вакхово тело! У тебя лицо в крови!
- У меня разбита губа. Это оттуда вся кровь.
- Ты подрался! – обвинил Лодовико. – И с кем – с этим слугой! Эй, ты – что скажешь?
Ответа не было – Донати слышал, как Тонио переминается с ноги на ногу, что служило ему универсальным ответом на любой сложный вопрос. С стороны обоих молодых мужчин тянуло потом и вином.
- Я получу объяснение! – бушевал Лодовико. – Маттео, что здесь случилось?
- Они подрались в гроте, ваше сиятельство – синьор Орфео и Тонио, - садовник заколебался; он был немногословным человеком. – Лючия была здесь, она услышала шум и привела меня, чтобы их разнять. Я разнял… почти, когда ваше сиятельство пришли.
- Из-за чего была драка? – требовательно спросил Лодовико.
- Мы с Тонио разошлись во мнениях относительно карт, - быстро ответил Орфео. – Он обвинил меня в шулерстве. Я попытался объяснить, что это просто ошибка, но не смог его убедить, так что был вынужден ударить его. Он был против.
- Ты довёл себя до такого состояния, рисковал получить увечья, унизил себя дракой со слугой – и это всё из-за карт?
- Оглядываясь назад, синьор маркез, я мог согласиться, что это вряд ли того стоило.
- Ты дерзок, синьор. Ты забываешься и забываешь, кто я.
- Я никогда не забываю, кто вы, синьор маркез, - с иронией отозвался Орфео.
Донати всем сердцем пожелал, чтобы Орфео обиделся, возмутился или потерял голову. Всё, что угодно, только не это холодное самообладание. Для Лодовико это было как красная тряпка для быка.
- Так вот, в чём заключаются твои прекрасные манеры и воспитание! – выплюнул маркез. – Драться со слугами в винном погребе! Маэстро, вам стоило бы увидеть вашего ученика. Губа разбита, шляпы нет, воротник почти оторван, вся одежда в вине! Скажи на милость, откуда эти пятна?
- Мы разбили бутылку, вино разлилось, и мы испачкались, когда дрались и катались на полу.
- Всё лучше и лучше! – не унимался Лодовико. – И кто заплатит мне за это вино?
- Как вы знаете, у меня нет денег, - тихо ответил Орфео, - но мы можете взять мою золотую булавку для галстука.
- Не нужна мне эта проклятая булавка! Я могу купить сотню таких! Мне нужны извинения!
- За что? – взвешенно спросил Орфео.
- За поведение, достойное головореза с большой дороги. За то, что позоришь себя и меня.
- Синьор маркез, я не могу извиняться за то, чего не делал.
Лодовико набрал воздуху в грудь.
«Нет, - безмолвно молил Донати, - не оскорбляйте его ещё раз, он больше не вынесет».
- Как ты смеешь! – загремел Лодовико. – Как ты смеешь так говорить со мной? Кто ты без меня? Джентльмен-оборванец, вынужденный давать уроки музыки или скитаться по репетициям третьесортных оперных трупп! Я нашёл твой голос, я увидел его возможности и взял тебя под крыло, я нашёл тебе лучшего учителя пения по всей Италии! И вот как ты мне отплатил! Я стыжусь, что связался с тобой!
Орфео молчал. Донати слышал его судорожное дыхание и понимал, что тот пытается держать себя в руках.
- Я хочу извинений за твою грубость и неблагодарность, - продолжал Лодовико, - и если я не получу их, то клянусь Мадонной, я пошлю тебя прочь, даже если потеря твоего голоса разобьёт моё сердце!
Повисла долгая пауза. Донати подумал, что сойдёт с ума. Наконец, Орфео тихо сказал:
- Я прошу вашего прощения за мою грубость и неблагодарность.
- О, - Лодовико испустил удовлетворённый выдох.
- Могу я вернуться на виллу, чтобы смыть кровь и переодеться? – спросил Орфео.
- Да, сколько угодно. Смой все следы этой потасовки.
- Да, синьор маркез, - Орфео ушёл в сторону виллы.
- А что до тебя, - маркез повернулся в сторону Тонио, - ты не должен драться с теми, кто стоит выше тебя.
- О-он ведь начал драку, ваше сиятельство.
- Я и сушёной фиги не дам за то, чтобы узнать, кто её начал! – рявкнул маркез. – Ты уйдёшь. Собирай свои вещи и вон!
Донати хотел было вежливо указать, что Тонио – его слуга. Но на деле всё повернулось к лучшему. Он всё равно собирался указать Тонио на дверь.