Валериано обратил на неё невидящие, мёртвые глаза.
- Ты здесь не при чём.
- О чём ты говоришь? – её голос дрожал. – Что с тобой?
- Прости, - тихо сказал он, - я многое должен тебе рассказать.
Она подняла трясущиеся руки ко лбу.
- Этого не могло произойти. Все и всё вокруг просто сошли с ума…
- Это очень удобное признание, синьор Валериано, - вмешался Гримани, - но у вас есть мотив лгать. Мне не нужен подозреваемый, которого я не смогу осудить.
- Вы не верите мне? – Валериано сунул руку во внутренний карман сюртука. Жандармы с обеих сторон сделали шаг к нему. Но певец лишь слабо улыбнулся.
- Это не оружие. Я достану её очень медленно.
Как и обещал, Валериано вынул и показал всем кремовую лайковую перчатку, украшенную вышитыми зелёным шёлком листьями мирта и рубиновым сердцем, пронзённым бриллиантовой булавкой.
- Откуда у вас это? – воскликнул Гримани.
- Она принадлежит мне. Это пара к той, что я оставил на пороге маркеза Мальвецци в ночь перед его убийством.
- Вы хотите сказать, что это вы убили его?
- Да, синьор комиссарио.
- Нет, Пьетро! – Франческа схватилась за скрещённые штыки, что разделяли их, - Не делай этого…
- Франческа, - сказал он, - отпусти штыки.
Она подчинилась. Несколько капель кровь сорвались с её пальцев на мраморный пол. МакГрегор шагнул к ней, взглядом требуя от солдат не мешать. Он взял её руки, осмотрел порезы и остановил кровь своим платком.
Франческа вовсе не обратила не него внимания.
- Я не позволю тебе сделать это! Я не позволю тебе жертвовать собой ради меня!
- Я же сказал, - устало повторил Валериано, - ты здесь не при чём. Я решил убить Лодовико Мальвецци задолго до того, как познакомился с собой.
- Почему? – спросил Гримани. – Что связывало вас с Лодовико Мальвецци?
- Он был моим злейшим врагом, - спокойно сказал Валериано, - а также моим отцом.
Глава 32
- Отцом! – Карло сделал шаг вперёд в изумлении уставился на Валериано. – Это не может быть!
Все остальные глядели на этих двоих, сравнивая. Джулиан понял, что по-новому смотрит на графа и певца. Он никогда не задумывался о том, сколько в них сходства – в приятной внешности Валериано и, конечно, в его росте. Да, кастраты часто бывали высоки. Но в его элегантной фигуре, лёгкой грации и манере гордо держать голову будто отражался Карло, которым был очень похож на своего покойного брата.
Гримани спросил Карло и Беатриче:
- Маркез Лодовико когда-нибудь давал хоть один намёк, что этот человек – его сын?
- Нет, никогда, - ответил Карло.
Беатриче медленно и молча покачала головой.
- Он не знал, - хладнокровно пояснил Валериано.
- Но… но это значит… - Франческа запнулась, - что я сбежала с …
- Братом мужа, - подсказал Валериано. – Единокровным братом. Да.
Франческа так затряслась, что МакГрегор положил руки её на плечи.
- Этой женщине нужно лечь, - сказал он Гримани, - а мне – перевязать её порезы.
- Мы пойдём в гостиную, - сказал Гримани. – Вы сможете позаботиться о ней там. Я хочу, чтобы она присутствовала, когда я буду допрашивать синьора Валериано, чтобы увидеть, что она думает о его рассказе.
Через несколько минут все собрались в гостиной. Франческа лежала на диване, её глаза были пусты от потрясения. МакГрегор дал её глоток вина, но это не вернуло цвет её лицу. Когда он пододвинул стул, устроился рядом и взял её руку, чтобы наложить пластырь, она подчинилась, точно кукла.
Валериано стоял спиной к камину. С каждой стороны от него было по два жандарма. Гримани встал перед обвиняемым, не сводя с него холодных, оценивающих глаз. Занетти устроился на оттоманке с переносным столиком на коленях. Беатриче заняла кресло и сложила руки на коленях, сдержанная и безмолвная, будто ожидала поднятия занавеса в «Ла Скала». Карло, Джулиан, де ла Марк, Флетчер и Сент-Карр устроились где кто. Присутствовал даже Донати, что сел в углу вместе с Себастьяно.
Валериано окинул всех невозмутимым взглядом. После стольких лет на сцене его было не напугать публикой.
- Вы будете удивлены, узнав, кем была моя мать. Джульетта Петрони – это имя должно кое-что значит для вас, маэстро, если не для всех остальных.
Карло резво выдохнул. Донати свёл брови:
- Она была певицей, да? Красивая девушка, венецианка. Я не думаю, что хоть раз слышал её, но знал, что у неё выдающийся голос, и слишком нежный, чтобы сохраниться надолго. Она пела в неаполитанском «Сан-Карло», но всего сезон или два. А потом, - Донати покачал головой, - я не знаю, что стало с ней потом.
Джулиан посмотрел на Карло.
- Синьор граф, кажется вы бы потрясены, когда синьор Валериано назвал имя своей матери.