- Я провожу вас к нему, - Карло повёл пистолетами, показывая, что Джулиан должен идти вперёд к люку в центре пещеры.
Люк был открыт, а рядом стоял фонарь. Гвидо первым спустился по лестнице, за ним пошёл Джулиан. Карло ждал наверху, держа фонарь над люком и не сводя пистолета с Джулиана, так что Кестрель был освещён снизу и сверху. При спуске вниз вокруг сомкнулась тишина и остались только звуки этого тёмного и тесного мирка. Резкое, тяжёлое дыхание Гвидо наполняло его уши; его собственные шаги отмечали спуск, как барабаны, что дают дробь при исполнении приговора.
Он достиг самого низа и ощутил уже знакомое чувство – как будто находится под водой. Сине-зелёная мозаика на стенах и сводчатом потолке приглушала свет фонаря. Диковинные рыбы пялились со всех стороны, а растения тянули свои живые отростки.
«Я собираюсь погибнуть в подводной сказке, - подумал Джулиан. Его разум сыщика, подобно бестелесному существу, пытался осознать происходящее. - Почему я должен умереть здесь? Что они могут сделать с моим телом? Им придётся вытаскивать его наверх».
Сзади послышались надсадные стоны. Он повернулся. Брокер и Нина стояли рядом, спинами к стене. Джулиан заметил, что их запястья связаны вместе и прикованы к железной скобе. Рты были заткнуты тряпками. Глаза Брокера были полны мучительного раскаяния. У Джулиана перехватило дыхание. Во взгляде слуги не читалось ни капли упрёка, хотя во всём происходящем ужасе был виноват Кестрель.
Джулиан подавил чувство вины. Сейчас он не мог позволить себе такой роскоши. Он повернулся к лестнице, по которой как раз спускался Карло. Добравшись до низа, он поставил фонарь на пол и снова направил оба пистолета на пленника. Гвидо так же позаботился о Брокере и Нине.
- У вас четыре пистолета, - заметил Джулиан. – Уверен, вы можете развязать пленников, или хотя бы вытащить кляпы.
- Сейчас вы сможете сделать это сами, - ответил Карло, - пока у вас есть возможность.
«Он наслаждается этим, - подумал Джулиан. – Тем лучше, если я смогу потянуть время. Пусть говорит. Каждая секунда его промедления бесценна».
- Почему здесь Нина?
- Это приманка, на которую мы поймали вашего слугу, - ответил Карло.
- Она в сговоре с вами?
- Нет, нет, - рассмеялся Карло, - она была жертвой собственной ревности. Гвидо сказал, что был в Соладжио и слышал, как Роза хвасталась, будто Брокер приходил к ней ночью. Бедная малышка Нина была в отчаянии. Гвидо посоветовал ей: «Ты должна пригласить Брокера на прогулку этим вечером – подальше от деревни, к пещерам». Нина так и сделала. Она и Брокер были здесь после бури, где их поджидали мы с Гвидо.
- Мы теряем время, - пробормотал Гвидо.
- Ба! – воскликнул Карло. – Нам некуда спешить. Здесь нам никто не помешает. Говорят, здесь живут привидения, так что слуги не любят ходить сюда ночью. Кроме того, все думают, что я пропал в буре, а ты меня ищешь. А эти голубки, - он указал на Брокера и Нину – не вызовут подозрений тем, что куда-то исчезли вместе. Ну а мистер Кестрель просто задерживается в Милане.
- В саду полно солдат, - напомнил Гвидо.
- Да, мой трусливосердечный друг, но это немцы, а значит они всё делают точно и методично. Я наблюдал за ними – они ни разу не приближались к пещерам. Да и зачем? У них нет причин думать, что тут происходит нечто зловещее.
- Это не повод испытывать судьбу, - настаивал Гвидо. – Нам нужно убить их и покончить с этим.
Нина захныкала сквозь кляп. Брокер смотрел на неё с сочувствием. Джулиан же обратился к Гвидо:
- Это не очень подходящее высказывание для человека вашего призвания.
Гвидо прищурился, его большой палец напряжённо ударил по стволу пистолета.
- Мы знали, что вы догадаетесь, - заметил Карло. – Вы должны были начать подозревать очень рано, иначе зачем выяснять, знает ли Гвидо латынь?
Джулиан пожал плечами.
- Я случайно узнал, что он умеет читать и писать, что счёл необычным для неаполитанца его положения. Не только потому что у него не было бы возможности учиться, но не было бы и необходимости. В Неаполе есть только одна группа людей, которым важна грамотность. А когда я узнал, что Гвидо владеет латынью, я был уверен, что он был одним из них. Или, скорее всё ещё остаётся им – католическим священником, чьё рукоположение сохраняется до конца его дней, а чьи таинства, каким бы дурным священником он не был, остаются в силе.
Лицо Карло закаменело.
- Это правда. Я думаю, вам уже пришло в голову, что чрезмерный ум не идёт вам на благо?
- Сейчас я и правда могу найти в своём сердце желание быть чуть глупее.
Карло внезапно улыбнулся, на миг превратившись в того учтивого патриция, очаровательного придворного и дружелюбного либерала. Это был очень приятный человек. Неудивительно, что он зашёл так далеко.