- Это овеянная годами традиция комической оперы – я поменялся одеждой со слугой. Брокер вышел на балкон в моём фраке и шляпе и с подкладками, что сделали его выше. Свет падал позади него, так что вы видели лишь силуэт. Брокер смог повторить мою походку и стойку достаточно правдоподобно, чтобы вы ошиблись, увидев меня с расстояния. А пока все искали Орфео на южной террасе, Брокер побежал на север и прыгнул в озеро. Там он оставил белый клочок ткани на ветке – это знак, показывающий мне, что он спасся.
Джулиан повернулся к Лючии. Она улыбнулась, и узнавание, которое она так долго скрывала, просияло на её лице. Он подошёл к девушке и взял её за руку.
- Моя дорогая Барбарина, как я могу отблагодарить тебя за то, что ты сделала? Если бы не твоя храбрость, твоя преданность и вера в меня, я бы уже был в тюрьме, убийство осталось нерешённым, а Карло творил бы злодейства, какие бы пожелал. Всё, что случилось сегодня, - твоя заслуга.
- Простите, я что я была так жестока, - ответила она. – Я не хотела, чтобы вы выдали себя. Чем дольше я молчала, тем больше времени было у вас на поиски настоящего убийцы.
Гримани был белым от ярости.
- Синьор Кестрель, вы арестованы именем императора Австрии и вице-короля Ломбардо-Венеции, - он повернулся к солдатам. – Заковать его в наручники и бросить в тюрьму!
- У нас нет ордера! – замялся Занетти.
- Я отвечаю за это! – зарычал Гримани.
- По какому обвинению я арестован? – спросил Джулиан.
- За препятствование полицейскому расследованию.
- Правда? – де ла Марк весело поднял брови. – А я думал, что раскрытые мистером Кестрелем убийства оказали расследованию какую-никакую помощь.
- Должен сказать, - с сочувствием обратился к Гримани доктор, - Я понимаю, что вы хотите разорвать Кестреля на части. Мне это чувство знакомо. Он провёл нас всех в танце, какого я прежде не видел. Но он не преступник. И у него есть могущественные друзья – например, маркез Мальвецци.
Валериано вошёл к непривычную себе роль, подобно опытному исполнителю, которым и был.
- Конечно, мне предстоит обсудить это с вице-королём.
- А мне – с британским консулом, - вставил Сент-Карр. – И послом.
- Я уже слышал о ваших знакомых! – выплюнул Гримани. – Дьявол со всеми ними! – он махнул рукой. – Отведите его в тюрьму!
- Синьор комиссарио, - пробормотал Джулиан. – Не будет ли вам немного неловко объяснять генеральному директору полиции, что ваш главный подозреваемый был вашим соратником в расследовании?
- Вы никогда не были моим соратником! Я терпел вас – и не более!
- Не думаю, что генеральный директор увидит это в таком свете. Вы можете сделать вид, что с самого начала раскрыли во мне Орфео, но подозревали, что я невиновен, а потому держали здесь, как непосредственного свидетеля последних дней маркеза Лодовико.
Ноздри Гримани раздувались. Джулиан ждал. Всё это время он остро ощущал присутствие маркезы в углу комнаты, но не видел её. Наконец, он набрался смелости и повернулся к ней. Но голос Гримани вернул его назад.
- Прежде чем я что-нибудь решу, я хочу получить ответы. Почему вы сбежали в ночь убийства маркеза?
- Я ничего не знал об убийстве. Я услышал о том, что маркез мёртв лишь спустя несколько дней. Мы с ним несколько раз ссорились, и я решил, что наши характеры разняться настолько, что мы никогда не станем ладить.
- Вы продолжали практиковаться?
- Нет.
- Почему, если ваш голос бы многообещающим?
- Мне было бы непросто найти учителя, способного сравниться с маэстро Донати, - сказал Джулиан более спокойно. – И я никогда так и не принял идею выступать на сцене. Меня захватил энтузиазм маркеза, гениальность моего наставника и собственная любовь к музыке.
- Вы выказываете такое почтение к маэстро Донати, - усмехнулся Гримани. – Тогда почему бросили его в ночи, даже не попрощавшись?
- Вы правы, - печально признал Джулиан. – Это было вопиющей невежливостью. Прошу прощения, маэстро.
- Ты его получил, сынок, - в голосе Донати слышалось едва различимое веселье.
Джулиан испытал прилив привязанности.
«Мой дорогой маэстро, - подумал он, - вы всегда знали, что я что-то скрываю!»
- И всё же, - задумчиво сказал Донати, - мне жаль, что обучение пошло прахом.
- Вовсе нет, маэстро. Вы научили меня не только петь, но и слышать и понимать музыку, чего я не умел прежде. Вы научили меня тому, что такое быть артистом. Я навсегда запомнил это и благодарен вам.
- Я бы хотел узнать, какие приёмы ты ещё помнишь. Ты не практиковался, но твой голос обрёл лучшую форму, нежели я ожидал.
- Вынужден признать, - сказал Джулиан, - что я всё же практиковался.
- Я так и думал, - сказал Донати с улыбкой. – Но где?