Джулиан беспокойно ворочался, отчего простыни путались у него в ногах. Он не сможет разгрызть этот орех за одну ночь – и если он не поспит, то не сможет заняться делом и завтра. Он замер и решительно очистил разум от терзающих его мыслей о маркезе. Но последним, что он видел перед тем как уснуть, были её подобные бриллиантам глаза.
Утром слуги сочувственно охали, услышав охрипший голос Джулиана и его чихание. Один принёс ему бутыль холодной микстуры, которую Кестрель не стать пить, но положил в несессер – «лекарство» почти целиком состояло из спиртного, так что будет полезно, если запас бренди иссякнет. В итальянских государствах было сложно достать алкоголь, если не считать вина.
Без четверти полдень Джулиан запасся носовыми платками и направился в Каза-Мальвецци на Контрада-делла-Меравигли. Хотя ему было нужно пройти всего пару улиц, он нанял седиолу – лёгкий двухколёсный экипаж без крыши. Джулиан хотел, чтобы слуги Мальвецци считали его человеком с деньгами, а значит и хорошо отнеслись к Брокеру, что сопровождал его вместо конюха. Ни язык, ни нация не станут преградой к тому, чтобы подружиться с человеком, чей господин может расшвыривать богатые чаевые. Кто знает, что Брокер может вытянуть из них о Мальвецци и убийстве?
Контрада-дела-Меравигли – то есть Улица чудес – лежала в тени Кастелло, древней миланской крепости, в которой австрийцы расположили свои казармы. Каза-Мальвецци сам по себе казался крепостью – его мраморный фасад был увенчан островерхим фронтоном, а крыша – усеяна шпилями. Брокер энергично позвонил в парадную дверь, и привратник пустил их внутрь.
Они оказались в просторном дворе, окружённом гранитными колоннами. Привратник провёл гостей к двум лакеям в выцветших и заплатанных домашних ливреях. Один из них проводил Брокера в людскую за закусками, а второй послужил Джулиану проводником в левое крыло.
Они прошли через промозглые, продуваемые и скверно освещённые комнаты, увешанные хмурыми фамильными портретами и исполинскими, побитыми молью гобеленами, изображавших сцены охоты. В каждой комнате стоял огромный стеклянный канделябр с развесистыми «ветвями», похожими на змей. Некоторые из резных деревянных дверей были сорваны с петель; другие вовсе отсутствовали. В углах стояли мрачные деревянные статуи святых; из ваз торчали нелепые красно-коричневые цветы. Кресла с высокими спинами стояли навытяжку, отбивая всякое желание на них сесть. Джулиан не видел в обстановке ничего, что говорило бы о маркезе. Это была крепость Мальвецци, и здесь всюду были видны рельефные изображения семейного герба.
Гостиная маркезы была похожа на весь дом, но содержалась намного лучше. Стены здесь была недавно окрашены и позолочены, а окна – защищены от сквозняков. Здесь нашлось даже несколько просторных, обитых шёлком кресел и диванов. Над каминной полкой висел большой конный портрет Лодовико – манерой письма он напоминал картины, на которых Веласкес запечатлел испанскую королевскую семью. Маркез гордо восседал на коне, высоко держал голову, а его глаза сверкали золотом.
У камина стоял человек, которого можно было принять за воскресшего Лодовико. У него была та же повелительная поза, широкие плечи, кудрявые тёмные волосы и орлиный нос. Отличались глаза – вместо золотого, они имели глубокий карий оттенок, что смягчало их выражение, а на всём лице будто главенствовал не лоб, а рот – этот человек был склонен улыбаться, а не гневаться.
Маркеза сидела на диване. Она опять была в белом – в простом хлопковом платье она выглядела ещё более чарующей, чем в шёлке, если это возможно, – роскошь и драгоценности играли в её красоте очень малую роль.
Джулиан поцеловал её руки.
- Добрый день, маркеза.
- О, боже, - она улыбнулась с весёлым сочувствием, - боюсь, вы повстречали не меньше двух вымокших незнакомцев.
- Это пустяки – лишь лёгкий насморк, - Джулиану было досадно хрипеть и самым неромантичным образом использовать носовой платок перед ней, но делать было нечего.
- Я благодарна вам за решение прийти сегодня, несмотря на то, что разумнее было бы оставаться в постели.
- Маркеза, мужчину, который хотел бы оказаться где-либо, кроме как в вашем обществе, разумнее поместить не в постель, а в сумасшедший дом.
Она улыбнулась.
- Позвольте представить вам моего деверя.
- Синьор Кестрель! – Карло Мальвецци вышел вперёд и сжал руку Джулиана. – Очень рад познакомиться с вами, и вдвойне рад узнать, что вы решили взяться на расследование смерти моего брата.