- Как пожелаете.
- Видите ли, - она немного покраснела, - я не живу с моим мужем. Было бы нечестно использовать его имя и титул.
Тем временем, Валериано обменивался приветствиями с маркезой. По голосу в нём сложно было узнать кастрата: он понижал тон и говорил с лёгкой хрипотцой, что делало его скорее лирическим тенором, чем сопрано. Как и многие кастраты, он был длиннорук и очень высок, будто энергия, что могла уйти за зачатие детей и отращивание усов, пошла на бессмысленный и слегка гротескный рост. У него были каштановые волосы, немного отливающие золотом на солнце, но глаза оставались тёмными. Лицо Валериано было красивым: на первый взгляд казалось, что он молод, но когда Джулиан обменялся с ним приветствиями, то заметил седые волосы на висках и тонкие морщинки в уголках глаз. Гладкие щёки создавали впечатление молодости, но кроме того с его лица не сходила какая-то детская задумчивость, не имеющая ничего общего с невинностью. «Зачем взрослеть, если ты всё равно никогда не станешь мужчиной?» – как будто говорило это лицо.
- Беатриче, - сказала Франческа, - слышали ли вы о… о….
- Маркез Ринальдо здесь? – пришёл ей на выручку Валериано.
- Нет, - заверила его Беатриче, - мы не получали вестей от Ринальдо уже несколько недель.
Франческа выдохнула, потом опустила глаза, будто стыдясь своего облегчения. Джулиан ещё никогда не видел женщины, меньше подходившей на роль изменницы.
Вслух он сказал:
- Я очень благодарен вам. Как вы знаете, маркеза Мальвецци попросила меня разузнать об убийстве её мужа, а мне очень поможет беседа с вами – особенно, о его последних днях.
Франческа посмотрела на Валериано, будто ожидая какого-то жеста, а потом сказала:
- Мы будем счастливы поговорить с вами, синьор Кестрель. Мы хотели бы помочь вам, как сможем. Но к тому дню, когда маркез Лодовико был... был…
- Убит, - тихо подсказала маркеза.
Франческа покраснела. Её маленькая рука потянулась к Валериано, тот сжал её и спросил, как будто всё это время говорили с ним:
- Но к тому дню, когда маркез Лодовико был убит, мы не виделись с ним уже больше года. И мы никогда не встречались с певцом Орфео. Так что я боюсь, мы не слишком многим можем помочь вам.
- В этой части расследования, - ответил Джулиан, - ещё сложно сказать, какие сведения могут помочь. Возможно, вам покажется, что мои вопросы случайны. Я заранее прошу у вас прощения, если покажусь назойливым.
- Я понимаю, - сказал Валериано. Для Джулиана было очевидно, что тот понимал смысл сказанного. Вопросы могут показаться оскорбительными, но Кестрелю нужны ответы.
- Когда вы хотите расспрашивать нас? – поинтересовалась Франческа.
- Я готов подождать, когда это вам будет удобно. Возможно, когда вам покажут ваши комнаты, а вы отдохнёте с дороги, вы будете добры сообщить мне, - и он добавил, чтобы немного их поторопить. – Конечно, если вы хотите, мы можем подождать до вечера, когда комиссарио Гримани вернётся из Комо.
- О, я не хочу говорить с полицейским, - быстро сказала Франческа. - Лучше я буду говорить с вами.
Джулиан почувствовал, что обязан всё прояснить:
- Комиссарио Гримани может также захотеть вас расспросить. Но его более всего заботят поиски Орфео.
- Я уже говорил, что мы не знаем о нём ничего, - тихо и взвешенно напомнил Валериано. – Могу я спросить, почему вы, в отличие от полиции, не ограничиваете себя поисками Орфео?
- Мой дорогой Валериано, - вступила маркеза, - я попросила синьора Кестреля заняться убийством Лодовико именно потому что он делает то, чего не делает полиция.
Джулиан пристальнее взглянул на маркезу. Он знал этот тон – она оборачивала свой голос в шёлк, чтобы скрыть резкость. Точно так же она говорила с Гримани. Но при чём тут Валериано? Она не любит его, потому что он встал между Ринальдо и Франческой? Или между ними тоже было что-то, никак не касающееся Франчески?
Через полчаса Франческе и Валериано показали их комнаты, а слуга последнего сообщил, что гости готовы поговорить с Кестрелем. По просьбе Джулиана они встретились в гостиной. Занетти, заявивший, что обязан присутствовать и делать записи для Гримани, устроился в углу за видавшим виды секретером, внутри которого нашлась стопка бумаги, чернильница и связка перьев.
- С кем из вас мне поговорить первым? – спросил Джулиан.
- А мы не можем остаться вместе? – испуганно ответила Франческа.
- Я боюсь, что нет. Это необходимо, чтобы я мог понять, как каждый запомнил события сам.
- В таком случае, начните с меня, - предложил Валериано.
Франческа ничего не сказала, лишь немного опустила глаза. Но Валериано немедленно спросил: