Маркеза не вернулась в Соладжио на вечерние празднования, а предпочла наблюдать за фейерверками и слушать музыку на террасе виллы Мальвецци. Слуги получили свободный вечер и быстро отправились в деревню. Маркеза предложила гостям веселиться в Соладжио, но большинство отказалось. МакГрегор не хотел участвовать в итальянских деревенских развлечениях, Донати не чувствовал там себя в безопасности, а Гримани вовсе не проявлял интереса к подобным глупостям – он только предупредил местных жандармов, чтобы они не дали кутежам выйти из-под контроля. Карло, Франческа и Валериано также решили остаться с Беатриче. Лишь у де ла Марка нашлись иные намерения.
Он перехватил Джулиана в Мраморном зале на закате, как раз, когда Кестрель шёл на террасу к остальным.
- На пару слов, mon vieux. Не хотите ли вы отправится со мной в деревню и посмотреть, какие примитивные развлечения она может нам предложить?
- Я боюсь, что вынужден отказаться. Я ещё не закончил письмо моему другу на Боу-стрит, а хотел бы отправить его со следующей почтой.
- Вы напишете его утром.
- А вы, кажется, предлагаете мне провести вечер так, что утром я не смогу ничего писать.
- Тогда чёрт с ним. Вы же понимаете, что это письмо – ерунда.
- Что вы хотите сказать? – с любопытством спросил Джулиан.
- О, mon vieux, - де ла Марк посмотрел на него с дружеским упрёком, - они никогда не найдут Орфео в Англии. Для них это будет пустой тратой времени, а для вас – тратой этой великолепной ночи, которую вы проведёте, черкая по бумаге и якшаясь с слишком старыми и малокровными мужчинами, которые не смогут оценить тех черноглазых богинь, что я приметил сегодня в толпе. Мы же с вами достаточно молоды, чтобы отдать им дань поклонения со всей тщательностью и решительностью, что они заслуживают. Разве вы хотите, чтобы они томились от отсутствия кавалеров?
- Я более чем уверен в вашей способности утешить их. Почему вы так уверены, что Орфео не найти в Англии?
- Я уверен, что разговоры об Орфео становятся скучными, - лаконично отозвался де ла Марк. – Так я не смог убедить вас пойти со мной?
- А вы полагаете, что я буду томиться скукой здесь и не найду, о чём поговорить с маркезой весь вечер?
На лица де ла Марка появилась широкая улыбка.
- Одна из тех черт в вас, что я нахожу восхитительной и приводящей в замешательство одновременно, – это то, что вы можете сказать так мало, но передать так много. В таком случае оставляю Ла Беатриче на ваше попечение. Ко мне взывают Вакх и Венера.
Они вышли на террасу. Де ла Марк попрощался с маркезой и пошёл вдоль берега. Джулиан и остальные стояли у перил, с нетерпением глядя на гавань Соладжио и ожидая фейерверка. Ночь для такого развлечения была идеальной – мягкое чёрное небо, усыпанное звёздами, ласкающий ветер, восхитительно тёплый воздух. Обрывки музыки со всех берегов озера сплетались в дикую, прекрасную симфонию.
Внезапно в небо взмыла ракета и выпустила в озеро дождь искр. За ней последовали другие. На причалом появилось крутящееся огненное колесо, изрыгающее языки пламени. Маркеза смеялась и хлопала в ладоши. Джулиан никогда не видел её такой беззаботной и уязвимой.
Ему ужасно не хотелось расставаться с ней, когда фейерверк отгремел. Он ещё никогда так не хотел остаться с ней наедине. Но расследование важнее – проклятое расследование, что всё время вставало между ними. У него был долг, и его надо было исполнять.
Джулиан извинился и вернулся в дом. В Мраморном зале он взял масляную лампу из шкафа и зажёг от одного из стенных светильников. На пути в библиотеку он прошёл мимо Амура и Психеи, замерших и вечных объятиях, и отвёл от них взгляд.
Джулиан устроился за письменным столом у окна, откуда открывался вид на террасу и озеро. Оконные стёкла ловили сияние его лампы, добавляя света, но не позволяя увидеть, что происходит на улице. Он нашёл лист писчей бумаги, очинил перо и начал:
Вилла Мальвецци
8 октября 1825 г.
Мой дорогой Вэнс
Я надеюсь, это послание застает вас в добром здравии, как вы того и заслуживаете – иными словами, в более добром, чем можно ожидать в Лондоне осенью. Впрочем, не думайте, что я купаюсь в солнечном свете. Туманы, что собираются в местных горах, могут пристыдить лондонские.
Я пишу это, чтобы попросить вас об услуге и одновременно посвятить вас в самое примечательное убийство, что мне доводилось встречать…
Когда фейерверк закончился, МакГрегор задержался у перил, наблюдая, как гуляки выплывают на озеро в лодках. Одни мечтательно плыли, куда глаза глядят, другие смеялись, пели, пили и звали друзей. Порой возникали ссоры, но они ограничивались потрясанием кулаков и руганью – до драк не доходило. МакГрегор давно заметил, что в мелочах итальянцы куда больше лают, чем кусают.