Джоэл рассмеялся, а я не удержалась от вопроса:
– А вы, мсье граф, видите эту разницу?
– Хоть я и ниже короля, но все же занимаю достаточно высокое положение, мадемуазель, чтобы не замечать разницу между дочерями сэра Джона и дочерью школьной учительницы.
– Следовательно, я не являюсь нежелательной персоной?
Его взгляд словно ожег мне глаза.
– Мадемуазель, уверяю вас, что вы весьма желательны.
Джоэл казался смущенным. Он явно находил эту беседу проявлением дурного вкуса, но я видела, что граф, как и я, не мог побороть искушение и отказаться от нее.
– Думаю, – заметил Джоэл, – что перерыв кончается, и нам надо вернуться на наши места.
Девочки уже сидели на местах. Марго выглядела веселой, Мария – кислой, а Сибил – безразличной.
– Ты привлекаешь внимание, Минель, – шепнула Марго. – Двое красивых мужчин беседовали с тобой одновременно. Ты просто сирена![15].
– Я их не подзывала.
– Сирены тоже этого не делают – они просто используют свои чары.
Во время продолжения концерта я думала о графе. Несомненно, я привлекала его в определенном отношении. Он любил женщин, а я уже приближалась к подходящему возрасту. То, что его намерения были бесчестными, не вызывало сомнений. Однако самое ужасное заключалось в том, что я была не сердита, а очарована.
Когда мы спустились в столовую, где был подан холодный ужин, один из лакеев в великолепной ливрее Деррингемов вошел в комнату, приблизился к сэру Джону и прошептал ему несколько слов.
Сэр Джон кивнул и направился к графу, который, как я заметила не без досады, оживленно беседовал с леди Эгглстон, молодой и легкомысленной женой престарелого, страдающего подагрой супруга. Она жеманно улыбалась, и я легко– могла себе представить характер их разговора.
Сэр Джон обратился к графу, после чего они вдвоем вышли из столовой.
Джоэл подошел ко мне.
– Пойдемте к буфету, – предложил он. – Там вы сможете выбрать, что хотите, а потом мы найдем столик.
Я была весьма признательна ему. По доброте душевной он не сомневался, что я, никого не знающая здесь, нуждаюсь в покровительстве.
Я взяла немного рыбы и холодного мяса, так как не была голодна.
Мы нашли столик под деревьями, и Джоэл сказал мне:
– По-моему, вы находите графа несколько необычным.
– Ну, он не англичанин…
– Мне показалось, что он вызвал у вас раздражение.
– Да, как всякий человек, привыкший всегда поступать по-своему.
– Вы заметили, как он вышел вместе с моим отцом? Один из его слуг прибыл из Франции с сообщением. Оно может оказаться важным.
– Конечно, если слуге пришлось ради этого пускаться в путешествие.
– Вы, разумеется, знаете, что во Франции уже некоторое время неспокойно. Надеюсь, что не произошло ничего серьезного.
– Да, в этой стране тяжелое положение, – согласилась я. – Кто знает, к чему оно приведет.
– Два года назад я вместе с отцом побывал у графа, и уже тогда во Франции ощущалось напряжение. Правда, в семье графа этого как будто не замечали – очевидно, такие вещи более заметны со стороны.
– Я слышала о причудах королевы…
– Она очень непопулярна. Французы вообще не любят иностранцев, а королева – австриячка[16].
– Но она вроде бы очаровательная женщина.
– О, да! Граф представил нас ей. Помню, что она восхитительно танцевала и была очень красиво одета. Но мне кажется, хотя граф и не признает этого, что ситуация тревожит и его.
– Он не производит такого впечатления… Возможно, я говорю опрометчиво… ведь я его едва знаю.
– Граф – не тот человек, который обнаруживает свои чувства. Но если начнутся неприятности, он может многое потерять. Среди других владений ему принадлежат Шато-Сильвен в сорока милях к югу от Парижа и Отель-Делиб, большой дом в столице. Граф – представитель очень древнего рода, связанного с королевской династией. Он имеет большое влияние при дворе.
– Понятно. Весьма важный господин.
– Разумеется. Разве это не видно по его поведению?
– Граф, кажется, уверен, что все должны быть об этом осведомлены. Не сомневаюсь, что он приходит в ярость, если убеждается в обратном.
– Вы не должны судить его чересчур сурово, мисс Мэддокс. Он французский аристократ, а аристократия во Франции занимает более важное положение, чем здесь.
– Я и не собираюсь его судить. Ведь я же говорила, что ничего о нем не знаю.
– Уверен, что граф встревожен. Только вчера вечером в разговоре с отцом он упоминал волнения, происшедшие несколько лет назад, когда толпа громила рынки, захватила корабли на Уазе[17], которые везли зерно в Париж, и побросала мешки с зерном в реку. Граф назвал это "репетицией революции", чем весьма обеспокоил отца. Но я наскучил вам своими мрачными разговорами.
– Вовсе нет. Моя мать всегда настаивает, чтобы мы разбирались в новейшей истории не хуже, чем в древней. В классе мы читаем французские газеты – вернее, храним их и перечитываем по нескольку раз. Так что я слышала об этом тревожном периоде. Но трагедию удалось предотвратить.
– Да, но я не могу забыть слов графа. "Репетиция"… Когда случается что-нибудь подобное, слуги всегда прибывают с сообщениями. Так что мне не по себе.
– А, вот и Минелла! – Это были Мария и Сибил в сопровождении молодого человека. Они несли тарелки. – Мы присоединяемся к вам, – заявила Мария.
Джоэл представил мне молодого человека.
– Это Том Филдинг, мисс Мэддокс.
Том Филдинг поклонился и спросил, понравилась ли мне музыка.
– Очень, – ответила я.
– Отличный лосось, – продолжал он. – Вы пробовали?
– Джоэл, – вмешалась Мария, – если хочешь уделить внимание нашим гостям, не сомневаюсь, что Минелла извинит тебя.
– Уверен, что извинит, если бы я и в самом деле этого хотел, – ответил Джоэл, улыбаясь мне. – Но я не хочу.
– Но мне кажется, что ты должен…
– Сегодня я настроен развлекаться.
Я ощутила признательность к Джоэлу. Мария явно дала ему понять, что он не должен обращаться с дочерью школьной учительницы, как с обычной гостьей; это было вполне типично для нее. Понял ли это Джоэл или нет, я не знала, но мне понравился его ответ.
Разговор зашел о мелочах, и я видела, что Джоэл, который, несомненно, был серьезным молодым человеком, с удовольствием возобновил бы нашу с ним беседу.
– Мама говорит, что когда ты будешь уходить, Минелла, – сказала Сибил, – она пошлет кого-нибудь проводить тебя до школы. Тебе не следует возвращаться одной.
– Это очень любезно с ее стороны, – ответила я.
– Я провожу мисс Мэддокс домой, – тотчас же заявил Джоэл.
– Думаю, что ты понадобишься здесь, Джоэл, – заметила Мария.
– Ты переоцениваешь мою важность, сестрица. От моего отсутствия ничего не изменится.
– По-моему, мама ожидает…
– Том, попробуй марципан, – прервал Джоэл. – Это гордость нашей кухарки.
После слов Марии я начала спрашивать себя, не пора ли мне уходить. Была половина одиннадцатого, а мне определенно не следовало покидать дом последней.
Я обернулась к Джоэлу.
– Спасибо вам, что предложили проводить меня.
– Это я должен благодарить вас за разрешение сделать это, – галантно ответил он.
– Возможно, мне следует найти леди Деррингем и выразить ей признательность.
– Я отведу вас к ней, – сказал Джоэл.
Леди Деррингем любезно приняла мою благодарность, а сэр Джон похвалил меня за то, что я сразу же откликнулась на просьбу.
Я нигде не видела графа, и меня интересовало, вернулся ли он к гостям после того, как вышел вместе с сэром Джоном. Впрочем, Марго была в зале, явно наслаждаясь обществом молодого человека, казалось, полностью ею очарованного.
Джоэл и я прошли около полумили по дороге от Мэнора к школе.
На небе светила полная луна, отбрасывавшая на кусты бледный призрачный свет. Я чувствовала себя как во сне, шагая ночью рядом с Джоэлом Деррингемом, который ясно давал понять, что наслаждается моей компанией. Очевидно, это было ясно не только мне, иначе Мария не проявляла бы такого раздражения. Меня интересовало, что скажет мама, которая наверняка поджидает меня, думая, что я приду в сопровождении какого-нибудь слуги из Мэнора. Как же она удивится, увидев меня рядом с сыном и наследником владельца поместья!
15
Сирены – в греческой мифологии птицы с женскими головами, завлекавшие чудесным пением моряков, которые бросались в воду и гибли, разбиваясь о скалы.
16
Мария-Антуанетта (1755-1793) – принцесса из австрийского императорского дома Габсбургов, с 1770 г. супруга наследника французского престола, ставшего в 1774 г. королем Людовиком XVI. Казнена по приговору революционного трибунала.