Вошли в комнату, комендант включила свет.
В комнате одно окно, задёрнутое двумя шторами. Комендант распахнула их, открылось довольно большое окно под занавесками. Свет уходящего дня осветил комнату с её скромной мебелью: невысокий платяной шкаф, обеденный стол, два стула и раздвижной диван.
- Ну, что же, вполне приличная комната, - окинув её взглядом, сказал Антон, - пятнадцать квадратных метров. На двоих - за глаза и за уши, жить можно.
- Я думаю, - отозвалась комендант. - Вот тут два комплекта постельного белья, - открыв шкаф, вынула один, запечатанный в полиэтиленовый пакет. - Смена белья производится раз в неделю. Две подушки, два тёплых ватных одеяла, два лёгких, два матраца, - продолжила она. - Дальше смотрите, вот тут небольшая ниша - хозяйственный блок, - комендант отдёрнула плотную штору, - в нём стоит маленький столик, на нём электроплитка. Навесной шкафчик, рукомойник: холодная, горячая вода. Набор посуды: кастрюли, чайник, ложки, вилки, ножи, тарелки, чашки. Тазик для постирушек. Вот, кажется, и всё. Дополнение ко всему сказанному: кухня общая на этаже, туалет и душевые кабины на этаже, отдельно для мужчин и женщин. Распишитесь на описи имущества комнаты и обустраивайтесь. С вашего разрешения я вас покидаю.
- До свидания.
IV 3 Такова жизнь
Антон приступил к прохождению службы на подводной лодке ПЛ-К 394 на БЧ-5 ( боевая часть ) по своей специальности. Мария стала осваиваться с ролью офицерской жены. Антон быстро сходился с людьми. У него появились новые друзья по службе. Он весь отдался новому делу. Ему было интересно осваивать на действующей ПЛ всё то, что изучал на академических занятиях в училище. Мария же, в отличие от Антона, не искала знакомств. Ей вовсе не хотелось тратить своё время на пустые разговоры с дамочками, интересы которых ограничены детьми и сплетнями. С таким предубеждением изначально ей почему-то представлялся контингент жён офицеров. Её внутренний мир был связан с живописью, художественной литературой, театром. Она искала творческого уединения у мольберта, в книгах по живописи и в художественной литературе, интеллектуального удовольствия. Любила смотреть культурные программы по телевидению и интернету, слушать любимую музыку. Утром, отправив мужа на службу, обязательно проделывала свой гимнастический комплекс упражнений, по субботним вечерам выполняла небольшую пробежку. Городок её мало интересовал, она его не изучала и выходила из дому лишь по необходимости в продуктовый магазин. Вела домашнее хозяйство. Вот и весь её круг забот и обязанностей. Она с нетерпением ждала возвращения Антона со службы. К его приходу на столе уже ждал с любовью приготовленный ужин. Вечера проходили в любви и согласии. Антон понимал, что семейная идиллия рано или поздно закончится. "Но уж лучше поздно", - думал он, - "а там жизнь подскажет, что делать, например, детей заведём".
По выходным дням, в свободное время от дежурств Антон выводил Марию в свет. Они посещали ДОФ, где давали концерты заезжие артисты и бывали вечера отдыха с танцами. Поначалу Марии было интересно, но вскоре наскучило. Особенно на танцах, когда ей чрезмерно докучали обожатели её красоты. Антон злился и ревновал, когда чуть отвлёкшись на общение с сослуживцами, обнаруживал, что его жену кавалеры-танцоры уже уводили на очередной танец.
IV 4 Разлука. Депрессия. Возрождение
Прошли три месяца. Подводная лодка, на которой служил Антон, ушла в поход к берегам Северной Америки подо льдами Северного ледовитого океана. Для Марии наступили тяжёлые времена. Без Антона она не находила себе места. Было грустно и безысходно. Накатившая хандра и апатия усугубили угнетённое состояние: ничего не хотелось делать. Работа над картиной, которую она должна была выполнить по условиям учебного процесса в качестве проекта, застопорилась. Ни интереса, ни желания, ни творческого горения она не пробуждала. Мария механически, отрешённо ото всего смахивала пыль со шкафа, стола, протирала пол, мыла посуду. Но в мыслях своих была рядом с Антоном. Вспоминала его удивительно завораживающие, кружащие голову слова, его ласки, приводящие всё её тело в сладостный трепет, его жажду обладания ею, пробуждающие её чувственные желания. Она была счастлива рядом с Антоном и несчастлива в его отсутствие. Тревога и переживания за его тяжёлую, опасную, как ей казалось, службу подводника омрачали её мысли и не давали покоя ни днём, ни ночью. Она страдала, мучилась, порой далеко за полночь не могла заснуть и перебирала в уме свои отношения с Антоном, вновь и вновь переживая их остро будто наяву.
Большой фотопортрет Антона в форме военно-морского офицера, заключённый в рамку, стоял на столе. В минуты, когда Марии было невыносимо одиноко, она прижимала портрет к своим губам и покрывала его без счёту поцелуями, и шептала ему со страстью, неожиданной для себя, любовные слова, которые постеснялась бы произнести ему с глазу на глаз.
- Антоша, миленький мой, я тебя безумно, безумно люблю, я не могу без тебя жить, я умираю. Где ты мой мальчик? Отзовись.
- Я здесь, я с тобой, - вдруг слышит Мария голос Антона. - Я навеки с тобой, Мариша, я люблю тебя.
Каждый раз она погружалась в какое-то странное состояние гипнотических грёз: Антон являлся ей и столь ощутимо заключал её в свои желанные объятия, что она начинала трепетать в них. Ласки его, которые он при этом совершал, доводили её до оргазма мощи крайней. В изнеможении она падала на диван и долго выходила из этого необъяснимо сладостно болезненного и безумно счастливого состояния. Наконец, приходила в себя. Портрет лежал у неё на груди. Она ставила его на стол, на своё место и с какой-то неизбывной нежностью и любовью некоторое время смотрела в глаза Антона.
- Вот, Антоша , как я несчастна и счастлива, - говорила она и вдруг начинала плакать. Слёзы горя и счастья неудержимо лились из её прекрасных глаз.
И слёзы эти приносили ей на время облегчение и успокоение.
Наконец, она проваливалась в тревожный, тяжёлый сон. И в таком состоянии пребывала почти каждый день и ночь в течение месяца. Но молодость и привычка регулярно заниматься физкультурой возымели своё благотворное действие: Мария использовала лестничные марши в доме, в котором жила с Антоном, как тренажёр. Каждое утро она поднималась по лестницам через две ступеньки с 1-го этажа по 6-й весьма бодро, затем принимала душ. Но однажды, когда ночь прошла кувырком, а думы об Антоне приняли трагический характер, Мария вышла на лестничную площадку в разбитом состоянии. Подниматься было тяжело, ожидаемой бодрости не возникло. Мария окончательно расстроилась и решила повторить восхождение ещё раз в надежде получить необходимый результат. С каждым преодолеваемым этажом приходило всё более и более ощутимое облегчение. Мария приободрилась и совершила ещё одно восхождение для закрепления достигнутого состояния. Последний марш-бросок она провела в приподнятом настроении, в быстром темпе. Пропотела, сердце колотилось так, что, казалось ей, вот-вот выскочит из груди. И в этот момент Мария вдруг обнаружила, что тяжёлый душевный гнёт, не дававший покоя ни днём, ни ночью, исчез, пришло душевное успокоение.
Мария освободилась от маниакально-депрессивного состояния и вернулась к своему обычному и к жизни своей обычной. Она прошла через серьезное испытание, выдержав его и возродилась. Теперь легко и свободно погружалась в мир любимой, вдохновенной классической музыки, где черпала силы и настрой для творчества в своей работе над картиной и для учёбы. Теперь уже музыка, работа и учёба приносили ей душевное равновесие и покой.
Мария неожиданно открыла в себе способность посредством пробежки до седьмого пота к переходу из состояния мрачного разгула эмоций и неуёмной чувственной одержимости в состояние устойчивое, уравновешенное, подконтрольное разуму , где есть место для интеллектуальной и духовной работы.
" Прекрасно, - подумала Мария, - не нужно теперь никаких психотропных антидепрессантов, чтобы нормализовать и держать под контролем свою психику, а нужно только правильно воспользоваться возможностями, которые дала нам природа - преодолевай себя, приложи некоторые усилия".