Повисшую тишину нарушил запиликавший в кармане телефон. Достав его, Ринити посмотрела на экран и недоуменно подняла трубку.
— Я же просила скинуть инфу на почту, или ты нашёл что-то интересное?
— Да по твоим городам словно всадники апокалипсиса прошлись — выживших считай не осталось. Такого уровня смертности в тех местах давно не было, разве что во время войны. А главное — всё это случалось после ухода твоего патера.
— Так… причины?
— Всё от аварий до инфарктов, но выкосило почти всех.
— Спасибо.
— Будь осторожна.
Гудки. Снова вспыхнула тревога и ощущение опасности. Девушка спрятала телефон и погладила задремавшего, но ещё урчащего котёнка по холке.
— Что-то важное? — Родан тоже едва ли не заурчал, блаженно греясь на солнце.
— Да так… — девушка сумела сохранить отстранённо-спокойное выражение лица, только вот внутри всё сжалось от ужаса. Даже если это и совпадения… но как, если всё указывает на ксендза? Больше нигде не умирают люди сотнями — только там, где он побывал. В какой-то момент появилась мысль, что она сошла с ума.
— Не хочешь на обед сходить в кафе? Там весьма вкусные пирожные и крепкий кофе, — Родан распрямился, посмотрев ей в глаза так, словно бросал вызов и ждал реакцию, хотя интонация и была мягкой.
— Почему бы и нет, — в глазах детектива впервые сверкнул огонёк: вызов принят. — Туда с котёнком можно?
— Думаю, да. Попрошу их налить миску молока.
Отойдя от перил, ксёндз прогулочным шагом повёл своего врага в город. Люди по пути кивали и улыбались, он кивал в ответ.
Кафе оказалось действительно уютным и небольшим — всего пять столиков, Родан выбрал свободный у окна. В резной вазочке стоял букет полевых цветов, а милая официантка быстро подошла к посетителям и положила перед ними меню. Ксёндз взял пломбир с вишнёвым джемом и чизкейк, чашку чёрного чая. Ринити тоже взяла чай, а к нему — венские вафли; котёнка устроила на коленях, но он, похоже, выспался, потому что тут же спрыгнул на диван, смешно отряхивая лапки, а потом свернулся там, чистя шёрстку маленьким язычком.
— Милое место.
— Весьма.
Кафе было оформлено в тёплых тонах, поэтому оба гостя немного выделялись на общем фоне. Заказы принесли за считанные минуты, поставив на соломенные плетёные салфетки и более не беспокоя. Патер первым делом взял вазочку с мороженым, с удовольствием зачерпнув его ложкой. Вишнёвый сок потёк по губам, словно свежая кровь, медленно слизанная языком. От данных ассоциаций девушке снова стало не по себе, вспомнился сон.
Взяв чашку и сделав маленький глоток, она только сейчас начала рассматривать Родана детально, а не поверхностно, и признала, что мужчина весьма хорош собой. Есть в нём что-то пугающе-хищное, но в то же время притягательное.
— А ты из какого города? — продолжая есть мороженое, предмет изучения подпер щёку ладонью, рассматривая Ринити в ответ.
— У меня никогда не было одного дома, родители постоянно разъезжали по странам, и я с ними, но вроде бы родилась в Вене, — моргнув, детектив скинула наваждение и опустила глаза, смотря в чашку. — Даже сейчас, по сути, нет места, куда я стремлюсь вернуться.
— Знакомо, — Родан усмехнулся, отодвинув пустую вазочку и принимаясь за чизкейк. Подали счёт, он открыл книжечку и вложил нужную сумму с учётом чаевых. — И вместо того, чтобы найти дом, ты бегаешь по приказу Ватикана…
— Мне нравится путешествовать… в основном, я занимаюсь делами, не связанными с религиозной сферой, но всё же у меня достаточно хорошая репутация, чтобы даже Ватикан просил о помощи. Не поверите, сколько тёмных дел прикрывалось верой и служением богу, ненавижу это лицемерие, — Ринити тоже принялась за еду, ловко накалывая вилкой ещё дымящиеся вафли.
— Это логично. Религия — вера, а вера сильнее фактов и логики. Более того, даже если доказательства очевидны и вина доказана, ради собственной веры люди способны защищать преступников и нарушать закон, — патер отрешённо покрутил ложку в руках, словно разговор перестал быть ему интересен.
— «…нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного» (Рим.3:10-13), — процитировала Ринити и усмехнулась. — Смотрю, тебе скучно.
— Немного. Но сегодня важный вечер. Воскресенье — день исповедей, мне нужно вскоре вернуться в костёл. Если хочешь, — он вдруг хитро улыбнулся, чуть наклонившись вперёд. — Можешь прийти, как прихожанка, а не детектив.
— Увы, в костёлах и церквях я сугубо как детектив, — усмехнулась девушка и, допив чай, снова взяла котёнка на руки, тот чуть упирался, но смирился с неизбежным. — И каяться мне не в чем… вроде как.
— Как угодно, — мягко улыбнулся Родан, словно знал её жизнь лучше её самой. — Пора. Пойдёшь со мной или у тебя дела в городе?
— С тобой, но не на службу.
Ксёндз поднялся первым, галантно придержав для девушки дверь. Сначала детектив хотела ещё побродить по городу и расспросить жителей, но после сегодняшней прогулки поняла, что это бесполезно. Если даже ей в какой-то момент Родан показался приятным, то что ожидать от его постоянных прихожан? К тому же давно пора посмотреть, что ей прислали на почту, а заодно оставить котёнка в покое и дать прийти в себя.
Люди тянулись к костёлу со всего города, видимо, исповедались очень многие. Двери уже были широко открыты, но Родан направился к заднему входу, чтобы сначала переодеться. Девушка же пошла через парадный и, скрывшись в своей комнате, сгрузила котёнка на пол. Зверьку была выделена маленькая мисочка с водой и кусочек колбасы с бутерброда, который детектив купила ещё рано утром и забыла съесть.
Стянув платье, Ринити рухнула на кровать и потянулась за ноутбуком, но всё же усталость взяла верх. Решив, что ознакомиться с полученной информацией она ещё успеет, девушка тут же уснула, и даже шум за дверьми её совершенно не смущал.
Сон начался так же, как и первый. Снова неслись по небу солнце и луна, замерев на пламенеющем закате. Друг напротив друга стояли Адам и Родан, однако рясу брюнету заменял кожаный плащ. Адам кричал, держа библию и сжимая крест, Родан же скалился в довольной улыбке. От его ног по земле струилась тьма, трава быстро покрывалась слоем инея.
— Демон! Убирайся отсюда! — Адам выставил крест перед собой, шепча молитвы.
— Глупый старик, — голос демона хрипел и ломался на десятки чужих голосов. Он распахнул плащ, оказавшийся огромными чёрными крыльями, от одного взмаха которых пыль поднялась столбом, а стебли травы переломились. — Тебе не справиться со мной. Я поглощу их так же, как и тысячи предыдущих.
От ветра Адам закрыл лицо рукой, с трудом подходя к демону и крича слова молитвы. Родан засмеялся; священник поперхнулся, хватаясь за горло, рухнул на колени, скребя землю пальцами. По его губам потекла струйками кровь, превращаясь в поток, пока старик не захлебнулся, рухнув навзничь и остекленевшими глазами смотря на Ринити. Родан тоже повернул голову, хищно облизнувшись.
Странная боль пронзила горло, словно кто-то душил её шипастой проволокой. Подняв руки, Ринити увидела, как тьма оплетает её пальцы, иглами впивается в вены, а по губам течёт что-то солёное, марая одежду. Девушка упала так же, как и Адам, глотая свою же кровь и корчась от жгучей боли в каждой мышце. Последнее, что она увидела перед кромешной тьмой — как Родан медленно подходит к ней и наклоняется, вздёргивая вверх за горло.