Машинальным жестом она поправила часы Венсана, которые перевернулись на ее запястье. Он оставил их ей, перед тем как уйти на войну, решив не брать с собой, чтобы не потерять. Кожа ремешка хранила следы его кожи, пота, запаха.
Элиза подошла к секретеру и нажала на механизм, открывавший потайной ящик. Она достала из него письмо. На конверте стоял адрес: синьорине Ливии Гранди, мастерские Гранди, Мурано. С задумчивым видом она покрутила его в руках, затем приблизилась к камину и бросила письмо в огонь.
— Мадемуазель?
— Да, Колетта, — отозвалась она, не оборачиваясь.
— Мадам Беттинг просила вам передать, что она закончила осматривать мадам. Она считает, что ребенок родится не раньше вечера.
— Я так и думала. Благодарю тебя, Колетта.
Элиза наблюдала, как медленно воспламеняется письмо. Когда от него остался лишь пепел, она развернулась и направилась на второй этаж, в комнату, где должна была родить супруга ее брата.
Несколько часов спустя Франсуа вихрем ворвался в прихожую. Порыв ветра вырвал из его рук дверь, и та с силой захлопнулась за ним. Он бросил в угол свою вымокшую шляпу, попытался быстро снять плащ, но запутался в нем. Он понимал, что выглядит как безумец, но ему было все равно: он должен был увидеть Ливию, убедиться, что с ней все в порядке, что она не очень страдает. Хотя она должна была страдать, раз этот ребенок никак не мог родиться, и она боролась уже столько времени. Господи, а вдруг она не выживет?
Он поднял голову и увидел сестру, стоявшую на верхней площадке лестницы.
— Как она? — воскликнул он, прыгая вверх по лестнице через две ступеньки.
Когда он поднялся на площадку, Элиза протянула руку и схватила его за рукав. Они были почти одного роста, он посмотрел ей в глаза.
— Успокойся, Франсуа. Врач и акушерка рядом с ней. Все идет нормально.
Он бросил взгляд на закрытую дверь.
— Ты уверена? Возможно, я ей нужен.
— Чем ты можешь помочь? Ты рискуешь ее напугать, если ворвешься к ней в таком состоянии. Ты же не хочешь, чтобы она волновалась?
— Я хочу ее увидеть. Она подумает, что я ее бросил. Почему ты не позвала меня раньше? Я же просил предупредить меня, когда все начнется.
— Именно это я и сделала. Ребенок уже скоро родится. Пойдем, мы подождем в гостиной. Неужели ты думаешь, что молодая женщина хотела бы, чтобы муж видел ее, когда она плохо выглядит? Надо быть деликатнее. Мужчинам не место в комнате, где рожают женщины. Пора бы понимать такие вещи.
Франсуа колебался, но сестра не отпускала его руку. Он почувствовал какое-то странное оцепенение и опустил глаза на руку Элизы, державшую его. Разве можно было ей сопротивляться? Нехотя он спустился по лестнице и проследовал за ней в гостиную.
Как обычно, она села в кресло слева от камина. Он заметил, что «Лотарингский республиканец» не был прочитан. Явное доказательство того, что день был необычным.
Элиза была человеком строгих правил. Каждое утро, и летом, и зимой, она поднималась без четверти шесть, читала молитву, затем спускалась в столовую, где пила кофе с молоком и съедала два кусочка белого хлеба с медом, после чего занималась домашними делами. Ежедневно ровно в половине двенадцатого, за исключением воскресенья, когда она посещала церковь, независимо от погоды, она выходила из дома на прогулку, переходила по мосту через реку Мозель и взбиралась на холм до площади д'Арм. С раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, она покупала свою любимую газету, которую прочитывала после завтрака от первой до последней строчки.
К своему великому изумлению, Франсуа однажды случайно узнал, что его сестра отдавала предпочтение рубрике происшествий. Она ему в этом призналась, когда он застал ее выходящей из Дворца правосудия, где она присутствовала на судебном процессе по делу булочника, зарезавшего свою жену. Элиза казалась немного смущенной тем, что он узнал о ее маленькой слабости, и с тех пор оба брата подшучивали над ней при малейшей возможности. Она защищалась, утверждая, что ее привлекает только сложность человеческой души, а больше всего интересуют убийства из ревности.
Однако во время войны несколько сбежавших заключенных и дезертиров, уклонявшихся от воинской службы, выжили именно благодаря странному пристрастию мадемуазель Элизы, которое руководители движения Сопротивления[48] умело использовали для притупления бдительности немцев. Таким образом, причуды старой девы, мастерски раздутые в период присоединения к Рейху, приобрели в их квартале символический смысл.
Франсуа принялся ходить взад-вперед по комнате. Может быть, не нужно было слушать Элизу и все же пойти к Ливии? Вдруг она нуждается в нем? Но сестра могла быть права. В конце концов, она как женщина лучше понимала эту деликатную ситуацию. Меньше всего на свете он хотел бы смутить Ливию, внезапно ворвавшись в комнату. Он вдруг осознал, что ничего не знает о желаниях своей супруги.
48
Национально-освободительное, патриотическое движение против фашистских оккупантов и режимов во время Второй мировой войны. Развивалось на территориях, оккупированных агрессорами, и в странах фашистского блока.