Шагнув через порог, Шон Линч сразу достал из кармана футляр с очками, но только нацепил их на нос и быстро снял. С момента последнего визита в «Три листка» газовые рожки заменили электрическими лампами, и от яркого освещения невыносимо заломило глаза.
Ирландец выставил саквояж на журнальный столик, щёлкнул латунной застёжкой и вынул из бокового кармашка пустое пенсне. Тонкие пальцы пробежались по линзам алхимического стекла, выбрали нужную, воткнули в оправу. Электрический свет враз перестал резать глаз, теперь раздражал лишь переизбыток красного в интерьере. Но возиться со светофильтрами, рискуя привлечь к себе внимание, Линч не стал, и прошёл в игорный зал.
До вечера было ещё далеко, и всё же игроков за столами оказалось совсем не мало. Рулетку оккупировали несколько невысоких желтолицых китайцев, напыщенных и важных, двое невесть что позабывших здесь мавров и компания подвыпивших парней неопределённого рода деятельности.
Ставка обернулась проигрышем десяти франков, но Линч этому нисколько не расстроился и перешёл в карточный зал. Там-то он и увидел клетчатый пиджак.
Кирпично-оранжевый с красным он висел на спинке стула, а крепкого сложения господин средних лет в столь же пёстрой жилетке и сиреневой сорочке с закатанными рукавами выстраивал перед собой аккуратные стопки фишек. Тут же лежали банкноты и монеты. Играли в покер.
Один охранников стоял за спиной нанимателя, второй подпирал плечом стену и внимательно наблюдал за входной дверью, последний из троицы телохранителей сидел в дальнем углу, на коленях его лежала газета, и загнувшийся краешек листа открывал ствол пистолета.
Линч не собирался рисковать и действовать наобум, он со спокойной улыбкой занял место на противоположной стороне стола и какое-то время потихоньку спускал деньги, а когда Смит закончил игру и поднялся со стула, быстро поднёс к лицу заранее приготовленную линзу. Глаз немедленно наполнился слёзами, но надпись на бирке клетчатого пиджака ирландец разглядел.
«Галахам и сыновья, Нью-Йорк», — а большего ему и не требовалось. Впрочем, если разобраться, Линчу не требовалось даже этого, он просто привык действовать наверняка.
Клетчатые пиджак и жилетка в тон — этого будет достаточно при любом раскладе.
Смит ушёл; ирландец тоже задерживаться за столом не стал. Он успел увидеть, как англичанин в сопровождении охранников поднимается по центральной лестнице на второй этаж, и без лишней спешки прошёлся по коридору, внимательно поглядывая по сторонам.
Подходящее место Линч заметил почти сразу. Его внимание привлекла небольшая ниша с креслом на полпути от входной двери. Там ирландец развернулся и, считая про себя шаги, вернулся к лестнице. Тридцать девять шагов по прямой — дистанция показалась ему вполне приемлемой.
После этого ирландец отправился в бар и попросил налить джин-тоника, сделал небольшой глоток и вернулся обратно в коридор. Проходя мимо лестницы, Линч незаметно сунул за перетянувший портьеру золочёный шнур синенькую пятифранковую банкноту с Александрой Вольтой, дошёл до ранее примеченного кресла и уселся в него, устроив саквояж на коленях. Бокал с коктейлем поставил на подлокотник.
Когда мимо прошёл подвыпивший военный моряк в обнимку с девицей лёгкого поведения, Линч быстро огляделся и достал из саквояжа сразу три линзы. Через одну заткнутая за шнур банкнота показалась сиреневой, каковой она и смотрелась на багряном фоне портьеры, через вторую — серой, последняя убийцу так же не удовлетворила. Цвет бордовой драпировки через неё показался слишком насыщенным, он забивал собой все остальные оттенки. Линч вытащил очередной набор стёкол; не вызвало нареканий лишь шестое стекло. На всякий случай ирландец проверил ещё четыре, прежде чем убедился, что лучшего результата уже не достичь, и сунул линзы обратно в саквояж.
После этого Линч допил коктейль, позволил грудастой разносчице с неприлично глубоким декольте забрать бокал, выдернул из-за шнура пятифранковую банкноту и покинул игорный дом. Всё что требовалось для дела, он уже узнал.
Задерживаться в китайском квартале Шон Линч не стал, сразу спустился в подземку, запрыгнул в вагон с нещадно дымившим паровозом и покатил на площадь Лодыгина, где, насколько он помнил, располагалось ближайшее отделение суконной конторы Пантелеева.
В отличие от многих соотечественников русский приказчик разговаривал не только на родном языке, он выслушал заказчика и сразу провёл его в угол с рулонами английской клетчатой ткани всевозможных тонов и расцветок.