— Это тебе. Здесь сотни страниц, исписанных моей чушью, я подумал, они могут тебе пригодиться.
С шумом сглотнув, Клео принимает папку, стараясь не касаться его пальцев. Это выглядело бы слишком интимно.
— Даже не сомневайся, что я их использую. В крайнем случае,… всегда есть твой блог. Смогу прочитать о том, как ты живёшь.
— Я больше… не буду его вести, - улыбнувшись, Логан потягивается, устало зевая. – У меня в голове больше ничего не осталось, а пустота нужна самому.
— А я уверена, что ты испишешь ещё не одну сотню страниц своими мыслями. Ещё лет пятьдесят в автостопе, или сколько ты сможешь бежать от дома.
Нахмурившись, Логан рассеяно кивает в ответ, словно не слушает её.
Повисает пауза.
Она не знает, что ещё сказать, а он не собирается помогать. Видимо молчание его больше не тяготит.
— Прости за… клуб, за поцелуй, за всё, что там было. Прости за то, что наговорила тебе… - бормочет Клео слишком быстро, прижимая к себе папку.
Лишь бы он не перебивал, лишь бы успеть извиниться за все грешки, что допустила перед ним.
— Прости меня. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел.
— У меня нет причин ненавидеть тебя Клео… - едва слышно отвечает Логан и, подхватив со стола карандаш, крепко сжимает его в руках.
Клео вновь замолкает, она почти готова уйти, даже делает шаг в сторону, когда слышит треск ломающегося карандаша.
Логан ошарашено взирает на обломки и, бросив его на пол, скрещивает руки на груди, стараясь изо всех сил сделать вид, что этого не было.
— Логан…
— Всё хорошо, прости. Я возмещу этот карандаш, так глупо, - усмехнувшись, Логан нервно мотает головой.
Подавшись вперёд, Клео поднимает на него робкий взгляд, боясь поймать равнодушие карий глаз, обращённых к ней.
— Ты ведь… не хочешь уезжать. Я ведь… вижу.
В ответ сдавленное молчание, словно кто-то сзади сжимает его горло, запрещая сказать желанный ответ.
Мотнув головой, Логан отступает назад, и, опустившись на стул, разворачивается к ней спиной.
— Прости, я хотел закончить одну вещь прежде, чем уйду. Надеюсь, мы как-нибудь увидимся, прощай Клео.
С трудом сдерживая слёзы, Клео улыбается в ответ, словно его затылок может заметить солёные реки, стекающие по её щекам.
— Прощай Логан. Уверена… у тебя всё будет прекрасно. Исландия и, правда, удивительна… расчёт ты получишь внизу.
Прижимая папку к себе, Клео убегает к лифту.
Изо всех сил нажимая на кнопки, она спускает железную кабину вниз, забирает пальто, выходит на ледяной воздух, садится в машину и уезжает, домой чувствуя, как папка горит в руках.
Его мысли были точно такими же, как и он.
Гениальными, тяжёлыми, сложными, наполненными афоризмами и запахом жжёного сандала, что она больше никогда не почувствует.
20 глава
Ты думаешь: «Ну ладно, я всё понимаю, я готов к худшему», но всё равно цепляешься за надежду. Это-то и есть самое поганое.
Это тебя и убивает.
Стивен Кинг
Эта квартира умерла.
Тишина в коридоре, на пустой кухне, где лишь вода бурлит в трубах, в зале, спальне и ванной.
Тишина в каждом уголке, смешанная с темнотой декабря.
Если прищурится, подойдя к окну, можно увидеть ёлки, горящие яркими огнями в чужих домах. Нью-Йорк всё равно горел в вечном огне, так что наступающий праздник ничего не менял.
Не делал окна более яркими, а людей более сумасшедшими.
Они здесь были такими круглый год.
Воспоминания детства, где настоящее Рождество можно было увидеть лишь в телевизоре.
Красивые люди, мягкие тона, мишура, шарики, праздничный стол, гости.
Мама уходила в обед, и возвращалась лишь через три дня.
Если открыть её шкаф и раскрыть каждый, из чехлов, что прятали её платья, можно почувствовать запах праздника.
Духи, блёстки, переливы чужого счастливого события.
Няни уложат её рано. У них свои семьи, и они хотят провести время с ними, хотя бы вися на телефоне.
А она может смотреть в окно, ожидая праздничного снега, но его не будет. Она слишком быстро уснёт, чтобы заметить пушистые пылинки неба.
Сняв туфли, проходит в комнату. Шторы широко распахнуты, за окном валит снег.
Бросив папку с бумагами на диван, проводит рукой по мокрым, холодным волосам.
У входа в спальню чемодан.
Снимая пальто, бросает его на спинку кресла и проходит в спальню.
Он слышит её плавные шаги, и неохотно отведя стакан с виски от лица, посылает ей слабое подобие улыбки.
Или насмешки.
Она проходит вперёд и опускается на край постели.
Поставив стакан на пол, он нарушает тишину плавным шуршанием ковра. На подоконник попадает ещё несколько снежинок, и маленький сугроб осыпается вниз.