Её первый сторонник на войне одиноких прибыл, всё кончено, она выпала из поля зрения.
Минуя столики, к Селме спешит подружка.
Волосы невероятной длины, доходят практически до бёдер, от чего она кажется похожей на русалку. Ещё огромные глаза в обрамлении густых ресниц, большие губы и худощавое тело, где каждая косточка гордо выпирает, оттягивая кожу.
Как обычно одета не по погоде, джинсовые шорты и блузка из вискозы. Наверняка как обычно привёз водитель, а на улице она провела максимум секунд пятнадцать.
— Чудесно выглядишь, - Нита наклоняется к Селме и оставляет на её щеке невидимый поцелуй, в нескольких миллиметрах от кожи воздух нагревается от дыхания девушки. – Надеюсь, я не сильно опоздала.
Бросив сумку на соседний стул, Нита подтягивает к себе меню, Селма понимающе кивает.
Сколько бы она не строила из себя дурочку, Нита прекрасно понимала правила игры в бесчувственность.
Они собираются, чтобы хорошо провести время, а не жаловаться на жизнь и делиться переживаниями. Для этого есть ночи и мягкие подушки.
— Ты обогнала меня на входе! – голос возмущённой Пем овладевает перепонками Селмы и она почти заставляет себя не морщиться.
Подружка бывает слишком визгливой и вредной для модели.
— Прости детка! Клянусь, я тебя не видела!
Селме хочется смеяться в голос, когда две нимфы с безумно длинными волосами начинают обмениваться неловкими улыбками.
Они ведь ненавидят друг друга, обе ходят на одни и те же кастинги, и считают друг друга ужасными лицемерками.
По сути, они похожи, у каждой есть крохотный недостаток, от которого невозможно избавиться и не заметить окружающим.
Лицо Ниты казалось слишком вытянутым, а у Пем были огромные губы, и выступающая вперёд челюсть.
Только Пем была голубоглазой блондинкой, а Нита кареглазой брюнеткой, вот и вся разница.
Обе тощие, озлобленные на весь мир и обожающие менять парней.
Даже одежда на Пем была почти в точности, как у Ниты. Джинсовая юбка и блузка из хлопка.
— Заказываете без меня, ая – яй, не хорошо, - бормочет Пем, вырывая из рук Ниты меню. - Большое спасибо.
Поджав губы, Нита возмущённо вздыхает, скрестив руки на груди.
Селма утыкается взглядом в телефон, уж лучше одиночное оружие, нежели неумелое прикрытие.
— Кстати, завтра у меня показ, - объявляет Пем.
Обычно они не хвастались своими заслугами, пока все не соберутся, но сегодня Нита видимо настолько вывела её из себя, что сдержаться она не в силах.
— Какая прелесть, - отвечает, Селма не отрывая взгляда от телефона.
-Стефан Ролланд хочет меня, - Пем пожимает плечами. – Разве я могла отказать? Думаю, его одежда будет смотреться на мне шикарно.
— Никого это не интересует, как на нас смотрится одежда. Их интересует лишь она, а не мы, - Нита посылает Пем сочувственную улыбку, мол, что взять с дурочки?
— Но, если одежда плохо сидит на модели, разве она может понравиться?
Они спорят ещё ровно пятнадцать минут, Селма угрюмо раскладывает пасьянсы в телефоне, пока к столику не подбегает Олин.
Как обычно выглядит, точно цветущая роза. Такая нежная, яркая, прекрасная, с широкой улыбкой выкрашенных в алый губ.
Селма ненавидела её, само совершенство очарования, всегда улыбчивая, глупая и не способная даже поспорить так же нелепо, как Нита и Пем.
— Девочки, я жутко опоздала.
Всплеск рук, бумажный платок, зажатый между пальцами.
Взгляд Селмы цепляется за белоснежную бумагу, Олин понимает собственную ошибку и заталкивает салфетку так быстро в сумку, как только может.
Орлиный взор пытается выискать разводы туши, покрасневшие щёки, но на лице Олин ни единого признака слёз.
Либо салфетка лишь для рук, либо консилер творит чудеса.
— Пробки жуткие, - Олин нервно смеётся, подтягивая к себе меню.
На ней бледно-жёлтая юбка из хлопка и капрона, типичная ошибка людей с её кожей. Бледные оттенки сливались воедино, и разделялись лишь благодаря яркому корсету с подвязками из шёлка и кружева, скрытому пиджаком.
Оглянувшись, Олин расправляет волосы, оставляя на скатерти длинный рыжий волос.
— А где Клео?
Клео.
Последняя подружка. Самое плохое прикрытие и колодец, полный тёмных откровений.
Она создала вокруг себя привлекательный образ и Селма не желала лезть за него, но Клео сама впускала в эту темноту пустого колодца, когда взгляд её становился отстранённым.
Когда она в очередной раз бездумно пила чай, или сидела на очередном модном показе, в её взгляде была такая бездонная тоска, что тайны сами собой начинали выходить наружу.
Селма отталкивала от себя жалость, сочувствие и тем более участие.