От автора
Я пулей вылетела из кабинета врача, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Кабинет назывался фониатрическим. Впрочем, врач был совершенно не виноват. Просто он, а точнее она, поставила мне диагноз: узлы на связках. Это значило, что с моей карьерой покончено. Двадцать лет назад это было бы не так страшно. Я могла бы выбрать другую профессию, могла бы... Даже в голову ничего не приходит. Черт знает что!
Но в мои тридцать восемь думать о новой профессии?.. Скрипя зубами, я доехала до дома, упала на диван и наконец-то разрыдалась.
Узлы на связках... Для обычного человека — это просто неприятность. Жить с ней можно. Маленькие узелки лечатся — на это уходит несколько месяцев, но все поправимо. Большие же удаляют с помощью операции, но после нее на слизистой оболочке остаются шрамы и петь, например, все равно уже нельзя.
Я судорожно перебирала в голове все возможные пути, надеясь найти выход. Безрезультатно. Начать писать мемуары, что ли? Для этого нужен талант, а у меня его нет и не было. Стать бухгалтером? С моим-то умением считать... Я даже улыбнулась сквозь слезы. Крупную компанию мне, пожалуй, удалось бы пустить по миру. Стать домохозяйкой и жарить котлеты три раза в день? Мне стало еще больнее. Три месяца назад мы решили с мужем немножко отдохнуть друг от друга. Пожить отдельно. За это время он позвонил два раза. А неделю назад я узнала, что две последние песни он написал для девочки из «Фабрики звезд». Ну, понятное дело — молодая, привлекательная... Как я ей завидую! Я так мечтала петь! Пять лет я училась на актрису музыкального театра, но потом выяснилось, что без моего голоса можно обойтись. Тембр чуть тускловат, а главное, дыхание никудышное. В театр меня не брали, для эстрады были нужны деньги. Тогда (как давно это было!) я не знала, куда кинуться. Но помог дядя — он в то время работал антрепренером. Зарабатывал неплохо. Я «вошла в дело» — стала возить артистов по городам, устраивать концерты, вести их дела. И я понимала, что без меня им не обойтись. От природы я общительна и коммуникабельна. Да и нервы у меня крепкие. Заказчики, бывает, попадаются непростые. В этом деле надо быть настоящим дипломатом. И что теперь? Я попробовала сказать своим любимым «дипломатическим» тоном: «Друг мой, давайте попробуем найти компромисс...» — но из горла вылетел только тихий сип. Прощайте, любимые клиенты, прощайте, заказчики, прощайте и вы, пташки мои певчие. Как вы без меня будете? Оставалось только стать вором-карманником. Но это дело было мне... не слишком по душе. Да и не хотела я заниматься ничем, кроме любимого дела, просто не могла.
Я пошла на кухню, выпила полпузырька корвалола и провалилась в сон. Если бы я знала тогда, что спасение совсем недалеко, сон не был бы таким тяжелым.
Но читателю, вероятно, совсем не интересно читать женские романы. Да и писать их, как и мемуары, я не умею. Я просто хочу поделиться с вами опытом, который очень сильно изменил мою жизнь, и, думаю, мог бы помочь кому-нибудь еще. Мой рассказ — о методе дыхательных упражнений, который позволяет решить гораздо больше проблем, чем обычные проблемы с голосом. Позднее я подробно изучила этот метод — метод Стрельниковой — и могу с уверенностью сказать, что он пойдет на пользу каждому человеку. Астмы, бронхиты, тонзиллиты, гаймориты, насморки и простуды — вот далеко не полный перечень тех проблем, которые с помощью этого метода решаются почти мгновенно. Ведь в большинстве учений, практик и единоборств есть один общий принцип: принцип правильного дыхания. Восточные мудрецы считали, что не уметь дышать правильно равносильно тому же, что не дышать вообще. Я подробно изложу всю методику и постараюсь сделать это как можно более доступно. Но сначала — коротко о том, как я к ней пришла.
* * *
Когда я проснулась, было уже менее паршиво — наверное, выплакалась за ночь. Часы показывали половину второго. Великая вещь — корвалол! Ну ничего, я уже неделю на больничном. Новый контракт помахал мне ручкой и уплыл в далекое никуда. Но зато — свобода! Чтоб ей пусто было... Я еще немножко повалялась в постели и отправилась на кухню варить кофе. «Ну, хоть что-то в жизни удалось», — думала я, прихлебывая из чашки отменный арабский кофе и заедая его куском пармезана. Надо срочно найти еще что-нибудь хорошее, а то загнусь! Записи-концерты-гастроли, записи-концерты-гастроли — лента памяти быстро закрутилась назад. Почему же она такая одинаковая-то?! Записи... Пятнадцать лет потрачено на записи, концерты и гастроли, а результат? Попробовала пойти еще дальше назад, и против воли перед глазами встала улыбка Чеширского Кота. Чеширским Котом прозвали мою однокурсницу Сашу Калашникову. На первый взгляд она казалась ничем не примечательной девочкой. Ну меццо-сопрано... Но когда она улыбалась... Сначала улыбка занимала все лицо. Потом становилась больше Саши... А потом перекрывала всю сцену. Этюд существовал отдельно, а улыбка плавала как бы поверх, вытесняя все остальное на второй план. Интересно, чем Саша теперь занимается? На втором курсе у нее началась чудовищная астма. По-моему, причиной был развод родителей. Она стала часто пропускать занятия, особенно вокал. Но к четвертому курсу как-то подтянулась и спела две очень приличные партии. А после диплома я с головой ушла в эстрадные дела и стала общаться с ребятами все реже и реже. У них была совсем другая жизнь: у кого — театр, у кого — дети. Вот и пришла пора наверстать упущенное. Надо же было насладиться свободой, если она сама пришла мне в руки. Я откопала в секретере старую-престарую записную книжку и набрала Сашин номер.