Не буду досказывать, чем кончилась эта сцена, но сейчас у нас все хорошо. Родился мальчик — тоже Туган. Весил он четыре килограмма, а его здоровью дивились все медсестры. Родители — и мои и Тугана — на седьмом небе от счастья: у них наконец-то есть внук. А когда у нас назревает ссора, я ухожу на кухню и делаю гимнастику Стрельниковой. Один раз возвращаюсь в комнату, а Туган-старший делает ее же. «Ты это зачем?» — «Чтобы жить с тобой до самой смерти». Вот такая история.
P. S.: Еще должна добавить, что благодаря этой гимнастике я сбросила вес после родов меньше чем за месяц, и даже еще два килограмма. Теперь вешу сорок семь, а если выхожу на улицу одна, мальчишки-старшеклассники пытаются знакомиться.
Дочитав постскриптум, я недовольно оглядела свою фигуру. Не то чтобы баобаб, но складки на животе изрядные. А что делать при моем режиме жизни? Весь день работаешь, носишься, перехватываешь бутерброды на лету, подкармливаешь артистов, а вечером, конечно, хочется отдохнуть и почувствовать себя хозяйкой на кухне. И потом в магазинах столько новинок — все надо попробовать. М-да... Семь лишних килограммов никого не украшают. Я вздохнула и снова развернулась к экрану монитора. Следующая тема, можно сказать, «попала в струю».
Вечер добрый! Хотела прокомментировать последнюю тему, касательно похудания. Зовут меня Анастасия, мне двадцать шесть лет. Вопрос о том, как похудеть, не отпускал меня с молодых
ногтей, а точнее — с четвертого класса. Именно тогда я поняла, что вокруг моего живота, как будто толстым, свернутым в несколько раз мокрым полотенцем, идет слой жира. И тогда появились мои первые комплексы. Самым обидным было то, что я ела ровно столько же, сколько другие дети. Помимо этого я занималась спортом и современными танцами. Но когда наступал мой день рождения и я усаживалась рядом с куском торта, казалось, что вокруг много недоброжелательных взглядов, говорящих: «Ну зачем такой толстой девочке есть сладкое!» С возрастом ничего не изменилось. Танцы пришлось оставить. Преподаватель сказал, что я очень способная, но не подхожу им по конституции, то бишь по телосложению. Я ревела на весь дом. Когда бабушка в качестве утешения принесла большое мороженое, я выкинула его в форточку. Но на этом мои беды не кончились. Наступила юность — первые свидания, первые поцелуи. Каждый мой день начинался с того, что я подходила к зеркалу и оглядывала себя ненавидящим взглядом. Ну почему этот живот, эти ужасные бедра — мои?! Почему большинство девушек ничего не делает для того, чтобы иметь хорошую фигуру, а мне приходится так страдать? Я сидела на разных диетах, мне удавалось сбросить килограмма четыре, но окружающие этого не замечали, а потом вес очень быстро возвращался. Множество моих влюбленностей остались неразделенными именно поэтому. Я боялась показать, что человек мне нравится. «Какой будет ужас, — думала я, — если мы окажемся вдвоем, он меня обнимет, а потом скажет: „Фу, какая ты толстая", — отряхнется и уйдет». Не могу сказать, что все эти мысли прибавляли мне женской привлекательности. Мои гораздо менее симпатичные подружки устраивали личную жизнь, а я сидела одна, как цапля на болоте. После окончания колледжа (я училась и жила в Финляндии), я приехала в Россию и поступила в Театральную академию. Все шло успешно, мои педагоги были довольны, но когда дело доходило до репетиции в костюмах... Несколько раз меня заменяли перед самым показом. Героиня не может быть толстой! В тех работах, где я все-таки участвовала, меня добивали фотографии: выразительная мимика, актерское проживание и... пятидесятый размер. Первое и второе никак не состыковывались. В конце концов я скатилась на характерные роли комических старух, торговок и тому подобное. И в довершение ко всем «радостям» у меня начался гайморит. Какая же это противная штука! Лобные доли заполняются слизью и болят. Постоянный насморк, соображаешь туго. Я легла в больницу. Боже! Какая гадость эти проколы! В нос залезают огромным шприцем, пронизывают тонкую перегородку и начинают откачивать гной. Другие способы медицине неизвестны. Я вышла из больницы, а через полтора месяца все началось снова. Меня спас один из актеров, преподававших у нас сценическое движение. Он поймал меня, хлюпающую носом, за рукав и сказал, что если я буду так болеть, то до диплома могу и не дойти. А больные артисты вообще никому не нужны.