Партизанская война, которую вели Дю Геклен и его спутники в лесах к северу от Ренна, иллюстрирует методы ведения войны, применявшиеся в то время. Возле Базужа, примерно в тридцати километрах от Ренна, люди из отряда Бертрана, Гийом де Сент-Илер, сир де Монтегю, Оливье де Поркон и Жан Хунгар перехватили английского рыцаря Джона Беркли. Последний направлялся в лагерь Ланкастера, чтобы получить деньги для выкупа, поскольку он уже был взят в плен в Нормандии, недалеко от Алансона, Жаном де Шапонне, и был условно освобожден. Его новый плен лишил выкупа его первого победителя. Поэтому Жан де Шапонне обратился в Парижский парламент, который приговорил Сент-Илера, Поркона и Хунгара к освобождению Беркли и выплате штрафа за несоблюдение правил обращения с пленным.
Тем временем Карл де Блуа, находившийся в Нанте, не имея возможности вмешаться в боевые действия, как любой условно освобожденный пленник, который еще не заплатил выкуп, отправился в Париж. Там он попросил дофина Карла, который управлял королевством в качестве регента во время нахождения в плену его отца короля Иоанна Доброго, прислать помощь в Ренн. Вероятно, это произошло около ноября 1356 года, потому что в начале декабря Фульк де Лаваль покинул Ле-Ман, чтобы попытаться снять осаду с Ренна. Поход Лаваля закончился полным фиаско, он был разгромлен Ланкастером и попал в плен вместе с 400 своими людьми. Второй отряд под командованием Тибо, сира де Рошфора, собрался в Витре около 20 декабря 1357 г.[16] Но Тибо де Рошфор, вместо того чтобы направиться прямо к Ренну и рискнуть разделить судьбу Фулька де Лаваля, обосновался в январе 1357 г. в Динане. Оттуда он совершал набеги на ланкастерскую армию, имея гораздо большие силы, чем у Дю Геклена.
Поединок в Динане и появление Тифен Ранкель
Чтобы покончить с этой угрозой, Ланкастер решил в январе или феврале осадить Динан частью своих сил. Несомненно, он думал, что Ренн вот-вот капитулирует, и считал, что сможет вести сразу две осады. Но Динан был хорошо укрепленным городом, расположенным на плато, возвышающимся над рекой Ранс на добрых пятьдесят метров. Более того, похоже, что у англичан не было осадных машин, что объясняет длительность осады Ренна. Тем не менее, через несколько дней, после нескольких энергичных штурмов Динана, было заключено перемирие, город пообещал сдаться, если помощь не придет в ближайшее время.
Во время этого перемирия младший брат Бертрана Дю Геклена, Оливье, служивший в гарнизоне Динана конным лучником в отряде Жана Рагенеля, покинул город и попал в руки английского рыцаря Томаса Кентербери, который назначил за него выкуп в размере 1.000 флоринов, значительную сумму, размер которой можно объяснить растущим престижем его брата. Бертран был в Понторсоне, в сорока пяти километрах когда к нему прибыл оруженосец, чтобы оповестить его о судьбе брата. "Клянусь Святым Иво, он вернет его мне!", ― сказал Бертран. Он немедленно отправился в Динан и попросил встречи с герцогом Ланкастером. Последний находился в своей палатке и был в хорошей компании. Он играл в шахматы с Джоном Чандосом, а Роберт Ноллис и молодой герцог Жан де Монфор наблюдали за игрой. Всем было интересно посмотреть на "черного пса", которого они никогда раньше не встречали. Бертран был представлен Ланкастеру. Герцог был очень вежливы с ним: "Добро пожаловать, Бертран", — сказал Ланкастер, прерывая игру; "Бертран Дю Геклен, добро пожаловать", — мягко добавил Чандос, — Ты выпьешь мое вино, прежде чем уйдешь отсюда". Но бретонец отверг вежливость: "Сир, я не буду пить, пока не свершится правосудие". Кювелье, которому мы обязаны этой сценой, рассказывает, что Чандос поинтересовался проблемой и послал за Томасом Кентербери. Когда его попросили объясниться, последний, "безумный и гордый", бросил вызов Дю Геклену. Бросив Дю Геклену латную перчатку, он предложил доказать свою правоту на поле боя, в законной дуэли. Бертран не отступл: "Лжерыцарь, предатель, ты будешь повержен в прах перед всеми лордами, или, к моему стыду, я умру". Каждый из них произнес обычные клятвы. "Я не буду спать на кровати, пока не сражусь с тобой", — поклялся Томас; "Я съем не более четырех кусков хлеба, во имя истинного Бога, прежде чем вступлю в поединок", — пообещал Бертран. Джон Чандос решил одолжить своего лучшего коня Дю Геклену, потому что хотел увидеть хорошее зрелище.
Практика судебного поединка была очень древней. Возникнув в древнем германском праве, она широко распространилось во времена Меровингов и в период Высокого Средневековья. Как и ордалии, поединок был призван заменить отсутствие доказательств в случаях правонарушений и споров. Бог, взятый в свидетели, должен даровать победу тому, на чьей стороне была правда. Церковь постепенно пришла к осуждению этой практики. Тех, кто не мог сражаться лично — женщин, детей, стариков, сельские общины — представлял наемный боец, и Божья справедливость становилась на сторону сильнейшего. Начиная с XIII века, судебные поединки стали редкостью. В 1260 году Людовик Святой отменил судебные поединки, но парламент все еще прибегал к этой практике при определенных обстоятельствах.
16
Многочисленные документы, опубликованные Дом Морисом (Пьером Морис де Бобуа), подтверждают подлинность этой второй экспедиции, в частности, письмо дофина Карла, датированное 6 декабря и запечатанное "в поле", где-то между Шарантоном и Кретейлем, в котором он приказывал своему казначею выплатить 400 золотых экю в месяц на содержание 1000 латников и 500 лучников мессира Рошфора, "чтобы помочь городу Ренну, который осажден нашими врагами".