Осады Динана и Ренна сделали Дю Геклена героем. Его слава впервые вышла за пределы Бретани. Имя Бертрана, хорошо известное Ланкастеру и присутствовавшим при осаде английским лордам, пересекло Ла-Манш; через Карла де Блуа, который, очевидно, был информирован о событиях осады, оно также достигло ушей дофина Карла. Получив известность, Дю Геклен однако все еще оставался лишь одиноким бойцом, отличившимся в турнирах и поединках. Теперь ему предстояло доказать, что он не только турнирный боец, но и военачальник.
Глава VI.
Капитан Понторсона (1357–1360)
Карл де Блуа и Дю Геклен
Подвиги Дю Геклена в Ренне не остались незамеченными. Два его сюзерена, Карл де Блуа и дофин Карл, были не прочь вознаградить доблестного бойца. Награды были не только материальными, но также и почетными. Прежде всего, поздравить его приехал Карл де Блуа. По словам Кювелье,
И несколько стихов далее:
Из этого текста ясно три вещи. Во-первых, Карл де Блуа посвятил Дю Геклена в рыцари[19]. Во-вторых, герцог пожаловал Бертрану сеньорию Ла Рош-Дерьен. Этот важный замок, расположенный к югу от Трегье, был местом знаменитой битвы и был отвоеван у англичан. Сейчас этот внушительный замок уже не существует. Мы не знаем точной даты пожалования этой сеньории Дю Геклену, а в актах конца 1357 года Бертран еще не носит этот титул. Тем не менее, несомненно, что он уже владел им. Жан Керерве в книге L'État breton aux XIVe et XVe siècles (Бретонское герцогство в XIV и XV веках. Герцоги, финансы и население) отмечает, что когда 20 октября 1365 года герцог Бретани впервые ввел в герцогстве fouage (подымную подать), то у герцогских чиновников возникли трудности с разрешением от Дю Геклена на сбор этой подати на его землях Ла Рош-Дерьен. С другой стороны, 25 декабря 1371 года Бертран де Сен-Перн капитан замка и города Ла Рош-Дерьен назначенный Дю Гекленом, от его имени дал согласие герцогу Жану IV собирать там подать. Доход от этой сеньории в 1357 году, безусловно, позволил Дю Геклену материально улучшить свое положение. Настолько, что некоторые считают, что в то время он мог стать рыцарем-баннеретом. На самом деле, Дю Геклен стал баннеретом только в 1361 или 1362 году, после того как стал владельцем сеньории Ла Рош-Тессон.
Наконец, Кювелье упоминает о дружбе, которая возникла между Дю Гекленом и Карлом де Блуа. Но была ли встреча в Ренне первой в жизни этих двух людей? Это возможно, хотя Карл де Блуа в предшествующие годы неоднократно посещал Динан и Понторсон и был знаком с главой старшей ветви семьи Дю Гекленов.
У этих двух людей не было практически ничего общего, кроме возраста и принадлежности к французской партии. Карл де Блуа, сын Ги II Шатильона и Маргариты де Валуа, сестры короля Филиппа VI, родился в Блуа в 1318 или 1319 году, за год или два до рождения Бертрана. Близкий родственник короля, он принадлежал к самому знатному дворянству. Карл получил очень хорошее образование и великолепно знал латынь, богословие, Библию и "Золотую легенду"[20]. С ранней юности он проявлял большую набожность, которая впоследствии только усиливалась. Существует множество свидетельских показаний, собранных для процесса канонизации, подтверждающих это:
Когда Блаженный Карл, — говорит один из свидетелей, — встречал на своем пути кресты, он обычно останавливался и выражал им свое почтение и благоговение. Затем восклицал в порыве любви и благодарности к этому священному знаку Искупления: "Будь благословлен, священный Крест, слава и царство мира; ты освящен прикосновением членов Иисуса Христа".
Карл практиковал суровый аскетизм: постится на хлебе и воде каждую среду, пятницу и субботу, а также в течение всего Великого поста и Рождества. Он спал на соломенном тюфяке, в обувь клал маленькие камешки, чтобы при каждом шаге ранить ноги, а на теле днем и ночью носил власяницу из конского волоса, так туго перевязанную веревками, что они врезались в плоть и причиняли боль. "Отсюда происходили жгучие, резкие, продолжительные боли, часто сопровождающиеся лихорадкой", — с восхищением отмечал его биограф. Его власяница, которую он никогда не стирал, кишела паразитами, и он яростно защищал ее от любых попыток слуг почистить ее. Поэтому ему пришлось принимать определенные меры предосторожности, как говорили его приближенные, в супружеских отношениях с герцогиней, которая, вероятно, также заслуживала бы канонизации за то, что терпела такого мужа.
19
Кювелье ссылается здесь на текст хроники, который был у него перед глазами. Мы уже отмечали этот факт.
20
«Золотая легенда» (лат.