Дима и его спутник за несколько лет сколотили внушительный капитал: они начали с успешной торговли стройматериалами, а затем построили под Петербургом небольшой завод по производству кирпича и тротуарных плиток, который приносил им приличный и постоянный доход. В качестве патрона они нашли в свое время в Москве одного видного в прошлом деятеля Минвнешторга, который подвизался в некой консалтинговой компании в качестве русского консультанта и посредника всемирно известных компаний. Этот респектабельный господин, владевший тремя европейскими языками и тысячью связей с чиновниками и деловыми людьми, был успешным поводырем многих мировых бизнесменов на российском рынке и жил на комиссионные за консультации и совершенные сделки, которые получал от иностранцев. С русскими он был очень осторожен и боялся брать у них деньги: слишком много убийств посредников случалось в то время в Москве.
И вот этого человека, оседлавшего мировые компании, двое моих знакомых (провинциалов по рождению) сумели оседлать сами. Им удалось уговорить его оказать помощь в получении льготного итальянского кредита под оборудование и строительство кирпичного заводика. Самое удивительное - и кредит получили, и завод построили, и никто на них не "наехал": ребятам определенно повезло.
Но, как говорил мне в тот вечер Дима, за несколько лет этот бизнес им приелся, зарабатывание денег стало привычным и отлаженным, а потому и неинтересным. Захотелось чего-то нового, острого, аппетитного - словом, того, чего им так недоставало в бизнесе. Захотелось, как говорят теперь, "оторваться". "А что может быть лучше казино для этих целей?" - рассудили они.
Выпив и передохнув, Дима сказал: "Сегодня играю по полной программе: я должен выиграть миллион франков! Играть так играть!" В подтверждение своих намерений он демонстративно достал толстый, из хорошей кожи бумажник, открыл его и поразил меня целым веером кредитных карт и внушительной пачкой чеков на предъявителя.
- Я уже не новый русский, - с усмешкой заметил он. - Те любят наличность, так как, платя немедленно и наглядно, ощущают себя хозяевами жизни. Но ведь это так примитивно! Я предпочитаю новейшие платежные инструменты - удобно и безопасно!
Войдя в зал, пропитанный энергией азарта, Дима с ходу поставил по 200 тысяч на красное и на "зеро". Раздался стук молотка крупье, и золотая стрелка с острым наконечником начала свой бег мимо затаенных в душах игроков надежд и иллюзий. Все безотрывно следили за судьбоносной стрелкой. Дима в этот момент одним глотком пропустил двойную порцию шотландского виски. Наконец стрелка остановилась, и мучительное ожидание сменилось у игроков радостным или тоскливым блеском глаз. Дима выиграл 250 тысяч, и это вдохновило его на еще более крупные ставки.
Следующая ставка Димы составила уже более 400 тысяч - он решил просто присовокупить полученный выигрыш к начальной сумме. Заказав еще двойного виски, он уже не мог оторвать глаз от стрелки. Теперь он поставил только на "зеро", видимо считая, что лучше уж по-крупному выиграть или сразу все проиграть, чем растягивать мгновения торжества иль поражения.
И на этот раз ему повезло. Он не смог сдержать своей радости, когда весь выигрыш выпал на "зеро". Победно озираясь вокруг, он как бы восклицал: "Ай да я! Ай да молодец!" Его выигрыш достиг почти 900 тысяч франков.
Как и все в жизни, игорные ситуации достаточно стандартны; если вовремя не остановиться - проигрыш неизбежен. Вспомнив недавно виденный в "Ленкоме" замечательный спектакль по "Игроку" Достоевского с Александром Абдуловым и с бесподобной Инной Чуриковой в главных ролях, я попытался остановить Диму от продолжения игры.
- Советую остановиться, ты уже выиграл почти миллион франков, - сказал я ему, видя, что он собирается продолжить игру.
- Вы слишком прагматичны, Анатолий Александрович! Вам бы и самому впору сыграть - выигрыш вам не помешает, - ответил он мне. Его страстно манила цифра в один миллион, к которой он был так близок. Доводы рассудка отступили: Дима поставил на кон все выигранные деньги и те, что у него были с собой, - всего полтора миллиона франков.
- Смотри, Дмитрий, еще есть время остановиться, - сказал я. Крупье посмотрел на Диму сочувственно - он хорошо знал этот игорный запал, верный предвестник проигрыша.
В этот раз к игре за нашим столом присоединились еще несколько серьезных игроков, поскольку весть о крупных ставках и выигрышах Димы уже разнеслась по казино. Крупные игроки любят играть с такими же, как они сами, логично полагая, что большие деньги тянутся к большим. Хотя Дима все еще был самым крупным игроком за этим столом, двое других поставили тоже немало: один шестьсот тысяч, другой - что-то около миллиона. Все замерли!
Дима вновь поставил на "зеро". И конечно, проиграл! Одним махом все, что у него было. Острие вращающейся стрелки как будто вонзилось ему в сердце. Он схватился за голову и крепко выругался. Благо, присутствующие не понимали русских бранных слов.
- Я же говорил тебе, что деньги любят холодных и расчетливых хозяев, - с сочувствием произнес я.
Дима был совершенно убит проигрышем. Удар был особенно чувствителен потому, что, подогретый азартом и виски, он был абсолютно уверен в себе и своем везении, на миг почувствовал, что ему удалось оседлать фортуну и весь мир у него в кармане! Во время игры, победно усмехаясь, он говорил: "Я уже проиграл все, что мог проиграть, осталось, к сожалению, только выигрывать!" Возмездие было скорым и сокрушительным.
Этот вечер лишь укрепил меня в желании никогда не играть. Что же касается секретов утаивания денег от налогов, то Жан Франсуа рассказал мне немало интересного о том, как осуществляется контроль за работой казино во Франции и как перекрываются все попытки утаивания денег. Надеюсь, что эти познания когда-нибудь мне пригодятся. На прощанье Жан Франсуа подарил мне и Диме как важному клиенту по престижному билету на открытие чемпионата мира по футболу на новом стадионе - "Стад де Франс". Мы воспользовались приглашением, но о том, как я побывал на стадионе в окружении пьяных до бесчувствия шотландцев и беспрерывно курящих отвратительно крепкие сигары бразильцев, - как-нибудь в другой раз.
В начале июня я случайно оказался на церемонии, которая произвела на меня глубочайшее впечатление, напомнив о той России, которая играла в Европе ведущую роль и которую уничтожили большевики.
Примерно в 120 километрах к северу от Парижа в долине реки Марны есть небольшой городишко Мурмелон, вблизи которого находится русское воинское мемориальное кладбище, где похоронены солдаты и офицеры русского экспедиционного корпуса, погибшие в 1916 году в боях с немцами. От исхода сражения в долине Марны зависела судьба Парижа - других укрепленных рубежей до самого Парижа не было. Четыре русские стрелковые бригады численностью более 40 тысяч человек с приданными им артиллерийскими дивизионами и авиационным полком были поставлены на самом опасном участке фронта и стояли насмерть. Скромный памятник, православная часовня и ровные ряды белых крестов с трогающими сердце надписями: "Горяинов, солдат, сын России, умер за Францию!" или "Неизвестный солдат, сын России, умер за Францию!". Кладбище в прекрасном состоянии: чистое, ухоженное, много цветов, невдалеке скит, в котором живет православный монах.
Заслуга в этом не только французских властей, сохраняющих память о храбрых русских солдатах, сражавшихся за Францию, но и русских эмигрантских организаций первой волны, которые вот уже почти восемьдесят лет ежегодно проводят здесь дни поминовения погибших, ухаживают за кладбищем, а в июне здесь собираются подростки из движения "витязей", "соколов", скаутов, которые ставят палатки и несколько дней проводят на природе. Ребята отдыхают в летнем лагере, занимаются спортом, ходят в церковь при кладбище и ухаживают за ним. Иначе говоря, получают вместе с отдыхом патриотическое воспитание, так как на этом месте невольно испытываешь гордость за Россию.
В этот день с утра здесь собралось около пятисот человек из русской общины Парижа. Многие с известными аристократическими фамилиями: Оболенские, Трубецкие, Гагарины, Юсуповы и др. Но больше простые русские люди из всех слоев тогдашнего общества, которых революционная волна выбросила за пределы России. Но именно они сохранили не только память о прежней России, но и ее традиции, культуру, православное воспитание. Русские эмигранты повсюду жили очень скудно, часто в бедности, но своим детям дали прекрасное образование, сохраняя из поколения в поколение язык и культуру родины. Примечателен факт, говорящий о многом: в сложнейших условиях эмигрантской жизни практически все дети русских эмигрантов первой волны получили высшее образование и хорошо устроились в жизни. Сегодня это вполне благополучные, подчас процветающие люди, но достойно всяческого уважения то, как бережно они сохраняют память о России.