Ф. Э. Дзержинский считал такое положение нормальным. Поскольку левые эсеры разделяют государственную власть, то пусть несут и ответственность за подавление бандитизма, саботажа и контрреволюции. Все это было так, пока левые эсеры не ушли от власти, то есть до Брестского мира. Но как только они от власти ушли, следовало их «уйти» и из ВЧК.
Этот момент Дзержинский просмотрел, в чем потом себя открыто обвинял на заседании Совета Народных Комиссаров.
6 июля эсеры подняли мятеж и воспользовались силами отряда ВЧК, где находился их повстанческий штаб.
Феликс Эдмундович был арестован эсерами. Вместе с ним были арестованы Лацис, Беленький и несколько комиссаров ВЧК. Это единственный серьезный промах, допущенный Дзержинским за время работы в ВЧК.
Эту ошибку он признал и после освобождения его из штаба эсеров на заседании Совнаркома потребовал своего отстранения от работы в ВЧК до разбора дела следственной комиссией Стучки. Так как Феликс Эдмундович решительно настаивал на этом, Совнарком принял это предложение, и председателем ВЧК временно был назначен Петерс.
Эта черта характера – немедленное открытое сознание ошибки и немедленные меры к ее исправлению – делала Феликса Эдмундовича неоценимым работником…
Стало ясным, что антисоветские партии пошли на все, не брезгуя ничем. Или мы, или они. И ВЧК предоставляется право применять расстрел к политическим противникам, выступившим с оружием против нас. Война остается войной, где бы она ни проходила – на границе или внутри страны.
ВЧК с первых шагов действовала с помощью трудящихся. В этом мы убеждаемся, взглянув на состав сотрудников ВЧК. В первые месяцы работы ВЧК в Москве в ее аппарате насчитывалось всего 40 сотрудников, включая сюда шоферов и курьеров. Даже к моменту мятежа левых эсеров число сотрудников ВЧК доходило только до 120 человек. Если все же ВЧК осуществляла сравнительно большую работу, то главным образом благодаря содействию населения. Почти все крупные заговоры были раскрыты по сигналам населения. Первая нить бралась от населения и потом уже разматывалась аппаратом ВЧК.
Начиная с марта 1918 года Дзержинский приступает к организации аппарата ВЧК на местах. Сначала он мыслил организацию только губчека, а потом и уездных, но на местах иногда забегали вперед и создавали даже районные и волостные чрезвычайные комиссии. Приходилось вносить поправки.
Проникшая в военную сферу контрреволюция приводит к необходимости организации фронтовых чрезвычайных комиссий. Потом организуются транспортные чрезвычайные комиссии и создаются войска ВЧК. К началу 1919 года ВЧК уже имела широко разветвленный аппарат и была в состоянии пресекать в корне все попытки контрреволюции, направленные как к непосредственному вооруженному свержению Советов, так и к экономическому удушению путем расстройства транспорта, промышленности и сельского хозяйства.
Естественно, что широко разветвленный аппарат не мог охранить повсюду исключительную добросовестность. Нередко к аппарату ВЧК примазывались негодные элементы, иногда даже контрреволюционеры. Одни это делали исключительно в «карманных» интересах, другие – с целью скомпрометировать ВЧК, выведать тайны. Особенно много неприятностей было с низовым аппаратом. Ф. Э. Дзержинский самым решительным образом борется как с враждебными элементами, проникшими в ЧК, так и с должностными преступлениями работников ЧК. Он каленым железом выжигает обнаруженную язву. К сотрудникам – самые строгие требования, а за преступления – самая строгая кара.
Но Ф. Э. Дзержинский не просто организатор, не просто председатель ВЧК. Его натура не довольствуется только руководством. Он сам жаждет действовать. И мы нередко видим, как он сам допрашивает обвиняемых и роется в изобличительных материалах. Его настолько захватывает дело, что он просиживает ночи в помещении ВЧК. Ему некогда сходить домой. Он спит тут же, в кабинете за ширмой. Он и столуется тут же, курьер приносит ему в кабинет еду, какой питаются все сотрудники ВЧК. Правда, курьер старается приготовить для него что-нибудь получше; вместо конины, которой все питались в 1919 и 1920 годах, приносит поджаренный картофель с салом. Но Дзержинский не любит, чтобы для него создавали какие-то исключительные условия, и ругает курьера-старика и А. Я. Беленького, взявшего на себя заботу о Дзержинском. Поэтому нередко приходится его обманывать, говоря, что и для других сотрудников тот же обед.
Усиленная работа расшатывает и без того изнуренный каторгой организм Дзержинского, и за ним необходим лучший уход. А. Я. Беленький в меру своих сил и средств ВЧК старался предоставить Феликсу Эдмундовичу хоть минимум удобств.