С «расовыми теориями» нацизма Толкин столкнулся самым непосредственным образом ещё до войны, в 1938 г. Потсдамское издательство, с которым велись переговоры о издании немецкого перевода «Хоббита», запросило данные об «арийском происхождении» автора. Толкин вышел из себя и написал С. Анвину: «Я должен терпеть такое нахальство из-за своей немецкой фамилии, или их лунатические законы требуют сертификата об «арийском» происхождении от любой персоны из любой страны?.. Я не считаю (вероятное) отсутствие всякой еврейской крови непременно почётным; у меня много друзей-евреев, и было бы прискорбно дать основание думать, будто я подписываюсь под совершенно пагубной и ненаучной расовой доктриной».
Сохранился довольно брезгливый вариант ответа Толкина на запрос немецкого издателя. В нём Толкин писал: «Сожалею, но мне непонятно, что вы разумеете под арийским. Я не арийский отпрыск, то есть не индоиранский; насколько я в курсе, никто из моих предков не говорил ни на хинди, ни на фарси, ни на цыганском, ни на каких-либо родственных диалектах. Но если я правильно понял, что вы справляетесь, не еврейского ли я происхождения, могу только ответить, что сожалею — у меня как будто нет предков из этого одарённого народа. Мой прапрадед переселился в Англию в восемнадцатом столетии из Германии; большей частью моё происхождение поэтому чисто английское, и я английский подданный — чего должно бы быть достаточно. Я привык тем не менее носить свою немецкую фамилию с гордостью, и продолжал поступать соответственно во время последней прискорбной войны, когда служил в английской армии. Не могу, однако, удержаться от комментария, что если нахальные и неуместные справки такого сорта станут правилом в вопросах литературы, то недалеко время, когда немецкая фамилия перестанет быть источником гордости». Отправлен С. Анвином был второй, вероятно, более формальный вариант ответа, — в любом случае немецкое издание «Хоббита» до войны не состоялось, хотя переговоры не прерывались вплоть до её объявления.
При всём том Толкин, как и многие на Западе его времени, не видел в нацизме главной угрозы миру вплоть до самой войны. Распространение коммунистических идей пугало гораздо больше. Это, а также католическая вера определило отношение Толкина к гражданской войне в Испании. Симпатии его были всецело на стороне Франко — и не изменились даже спустя несколько лет, в годы Второй мировой войны. В 1944 г. Толкин в письме к сыну с восторгом писал о встрече с Р. Кэмпбеллом, «солдатом, поэтом и обращённым христианином» (Кэмпбелл принял в Испании католицизм), который напомнил ему Арагорна. Кэмпбелл сражался в Испании на стороне Франко, а во Второй мировой проявил себя убеждённым патриотом. То и другое Толкин ставит ему в заслугу — и пеняет на Льюиса, который не верил в рассказы о терроре «красных» против католического духовенства в Испании. Достаётся и У. Одену, который короткое время пробыл в Испании — по другую сторону фронта — и добивался «со своими дружками» запрета произведений Кэмпбелла. Толкин прямо противопоставляет Кэмпбелла «левым» вроде Одена, «бежавшим в Америку» с началом Второй мировой.
В контексте «красной» угрозы Толкин воспринимал всё происходившее в Европе накануне войны. И в Мюнхенском сговоре и его последствиях он упрекает не своё правительство и даже не столько Гитлера, а… Советский Союз — редкостное проявление предубеждённости! «Отвратительно быть среди тех, кто заодно с Россией… Сдаётся, что Россия, вероятно, в конечном счёте куда более виновна в нынешнем кризисе и выборе момента, нежели Гитлер». Чем была в данном случае виновна «Россия», публично предлагавшая систему «коллективной безопасности» Западу, остаётся неведомым — данное письмо не вошло в публикацию 1981 г. Кажется, Толкин под впечатлением испанских событий оказался гораздо более чувствителен к ненавистной ему официозной «пропаганде», чем ему хотелось бы думать. Инстинктивно разыскивая в циничной предвоенной игре держав «правую» сторону, Толкин немудряще выбрал сторону своего правительства — со всеми его просчётами и предубеждениями. Думается, как и многие в Англии, Толкин в глубине души где-то сожалел, что агрессию Гитлера не удалось направить на Восток…