Арни вскричал:
— Стой! Сколько ты весишь?
Она взвизгнула:
— Это все равно что спрашивать женщину, сколько ей лет!
Она вспрыгнула и приземлилась. Чем и добила нас. Как только ее телеса взошли на борт, наш индийский слон содрогнулся и остолбенел.
Колеса разом заскрежетали, ноги прекратили свой бег, подведенные глаза перестали таращиться, а вся громадина замерла на какое-то ужасное мгновение, словно от сердечного приступа.
Все, затаив дыхание, ждали, чем это кончится.
Затем, ей-богу, большие, гигантские, раскрашенные колеса с глазами — завизжали. Буксирный торс лопнул, и в самый разгар новоселья наша махина покатилась под уклон.
Никто не знал, что играть. Все затараторили. Поднялся шум-гам, а потом кому-то в голову пришла гениальная идея: есть же у Хачатуряна балет «Гаянэ» — буря в урагане посреди циклона! Чем быстрее катился дом, тем громогласнее звучала музыка Хачатуряна!
Люди выбегали из домов, пытаясь зацепиться за нашего грохочущего слона. Мы думали, они хотят затормозить его ход, но, дудки, им хотелось приобщиться к безумной прогулке.
И вот с гиканьем и свистом, мы покатились назад по полуночным улицам, мимо темных домов, лишая покоя и сна людей, бряцая Хачатуряном на всю катушку, и так до самого моря, до пирса. Мы проехали пирс до конца и отчалили навстречу ночной приливной волне.
Колеса нашего джаггернаута остановились, его ноги и руки, глазищи и «Гаянэ» замерли. Наш джаггернаут превратился в плавучий дом, и из всех комнат полилась музыка моря и мелодии океанских лайнеров. Горели свечи, озаряя каждую комнату, а мы уплывали в бухту, и незнакомые люди на набережной махали нам вслед платочками и напевали «Прощай, прощай!» Я оглянулся назад со своей крыши, потому что до меня донеслось нечто еле слышное и очень красивое: нас догоняла весельная лодка.
В лодке, во всю ширь упершись ногами, восседал Эдди Рорк и урывками подбирал что-то на своем огромном, как полная луна, банджо. Пока он вот так, спотыкаясь и на ощупь, выводил «I Get the Blues When It Rains», его жена налегала на весла.
— Только не это, — взмолился я, допевая первую строку. — «The blues I can’t lose when it rains».
Когда лодка поравнялась с нами, глаза у меня уже были на мокром месте.
Мне казалось, что я так и буду лить слезы рекой, не просыхая.
2009