Мила отвернулась к плите и выключила шипящую сковородку.
– Вы ужинать будете?
– Конечно. Сейчас мы спустимся вниз, поедем в «Коралл» и поужинаем.
Мила замотала головой.
– Нет-нет, я не могу ее оставить. Она проснется.
– Я пришлю сиделку.
– Что вы! Она ведь…
Мила замолчала. Запах несвежей рыбы внезапно куда-то исчез, вместе с облезлой квартирой, серыми обоями и разводами грибка на стенах. Остался лишь запах женщины. В мире было только двое, он и она, и зеленоватая кофточка на Миле была как клетка, за которой билось пойманное тело, и желание сделалось таким нестерпимо жарким, что Руслан в первый момент не услышал слов девушки, – кажется, она говорила, что очень устала и они могли бы погулять.
– Конечно, – услышал Руслан свой ответ.
Когда они спустились вниз, Руслан с неудовольствием заметил у въезда во двор белую «Мазду» наружки. Охранники следовали за ним по пятам, и Мила испуганно на них оглядывалась.
– Потеряйтесь, – тихо сказал Руслан охране.
– Но…
– Ждите меня на той стороне набережной.
Руслан не ходил по городу лет шесть. И город, встававший по обе стороны тротуара, оказался совсем другой, нежели город по обе стороны машины.
Пахло морем и ночью. Во дворе у песочницы облетали желтые клены, и над аркой далеко впереди сияла похожая на серебряный каблук высотная корейская гостиница.
Двор выходил прямо в огромный, заросший платанами и кленами сад, неправдоподобно зеленый от близости моря. Так уж получилось, что в тридцатые годы именно здесь, в центре города, на встающей при море сопке была выстроена резиденция местного секретаря крайкома. Краевые владыки жили тут до начала девяностых, когда в разгар демократии новый губернатор, предшественник Озерова, громко заявил, что совесть не позволяет ему проживать на тридцати гектарах реликтового парка в центре города.
Землю передали мэрии; в стиснутом горами, задыхающемся от смога Кесареве она могла бы принести миллионы застройщику. Руслан лично знал двух людей, которые купили тридцать гектаров Ахчанайской сопки. Оба купили слишком дешево и поэтому лежали в могиле.
А Ахчанайский парк, вместо того чтобы покрыться элитными высотками, увенчанными шляпками пентхаусов, по-прежнему вставал за проломленными решетками, как заколдованный лес.
Фонарей нигде не было: над деревьями сияла яркая луна, и раскрошившийся асфальт дорожки был устлан красными и желтыми листьями. Они шли куда-то к морю. Руслан взял руку девушки в свою, и жилки в ее пальцах забились, как родник подо льдом.
– А где родители? – спросил Руслан.
– Они погибли. Еще давно. Мама разбилась, когда мне было пять лет. Она была летчик-инструктор. А отец погиб в Ливане.
– А что это за мент тебя встречал? Николай? – спросил Руслан.
– Мы просто… со школы дружим. Он в соседнем подъезде живет.
– Если дружите, что же он тебе не помог?
– Я… я ему дозвониться не могла. Он на задании был.
За поворотом дорожки внезапно открылось белое двухэтажное здание с пустыми глазницами окон и огромная гранитная лестница, спускавшаяся к морю. Под деревьями мелькнула какая-то тень, и Руслан с неудовольствием понял, что охрана нарушила его приказ и потащилась следом.
Они шли по лестнице. Куски штукатурки лежали на ступеньках, как ощипанные перья ангелов.
– Здесь очень красиво, – сказала Мила, – центр города, а совсем как в лесу. Я здесь по утрам плаваю.
– А на Тыкче ты была?
Остров Тыкча был любимым местом отдыха тех жителей Кесарева, у которых были собственные яхты и акваланги. Таких было немного, и остров был очень красив: красные скалы, поросшие густой от влаги зеленью, и белые с фиолетовым морские звезды в зеленой толщине воды.
– Нет, – сказала Мила.
– Поехали завтра на Тыкчу.
Мила испуганно вздрогнула.
– Нет-нет. Я не могу оставить бабушку.
– Тебе с ней нелегко.
Мила поглядела на чеченца, сжала губы и сказала:
– Вы сделали для своего деда все, что можете, и я сделаю для бабушки все, что смогу.
Руслан оглянулся. Полуразрушенная резиденция цековских начальников нависала над лестницей, как маленький античный храм, и на его фоне мелькнули два человека в джинсах и куртках. Руслан внезапно сообразил, что это не охрана. Это – наружка.
В голове зазвенел предупредительный звоночек, словно кто-то задел сигнальный кабель на дальнем рубеже опасности. Руслан сунул руку за телефоном, – он не хотел целоваться с Милой на глазах своих охранников, но коли уж за ним потащились «семерочники»… Резко передумал и дернул плечами.
– У вас тоже сложности. Это из-за обыска?