Если же сбоку смотрел на него человек -
Чудилось: выскочил заяц из муравы.
Травы раздваивал он дыханьем своим...
Так проскакал семью семь - сорок девять дней.
Вдруг замечает Хонгор тюмены коней...
Хонгру навстречу под знаменем боевым
В ратных доспехах богатых летит исполин.
"Что за нойон? Какого правителя сын?"
Телохранители скачут ему вослед.
Хонгор помчался наперерез. "Эй, постой!-
Крикнул он.- Кто ты такой?" Услыхал ответ:
"Хана Джилгина я табунщик простой".
Дальше помчался Хонгор дорогой своей.
Дважды промчался Хонгор четырнадцать дней,-
Только тогда миновал табуны коней.
Вдруг он увидел: под знаменем боевым
Едет ему навстречу другой исполин,
Сотня телохранителей скачет за ним.
"Что за нойон? Какого правителя сын?"-
Так он заставил Хонгра подумать тогда.
Пыли столбы вздымая до самых небес,
Двигались медленные воловьи стада...
Хонгор помчался всаднику наперерез.
"Кто ты?"- спросил он, -
Ответ услыхал тотчас:
"Славного хана Джилгина я волопас".
Дальше помчался Хонгор дорогой своей,
И проскакал он трижды четырнадцать дней,
Только тогда воловьи стада миновал.
Вот увидал он Арсланга-горы перевал,
Необозримые мчатся верблюжьи стада.
Хонгру навстречу снова летит исполин.
"Что за нойон? Какого правителя сын?"-
Так он заставил Хонгра подумать тогда.
Телохранители скачут ему вослед,
Хонгор сказал исполину: "Брат мой, привет!
Кто ты такой?" Последовал важный ответ:
"Хана Джилгина верблюдопас пред тобой".
Дальше помчался Хонгор степною тропой-
Долго верблюжьи стада не мог обогнать.
Снова навстречу ему летит исполин,
Алого Льва заставляя подумать опять:
"Что за нойон? Какого правителя сын?"
Всадник примчался под знаменем боевым,
Телохранители следовали за ним,
И раздавался топот овечьих отар.
Хонгор сказал исполину: "Брат мой, привет!
Кто ты такой?" Последовал важный ответ:
"Я - знаменитого хана Джилгина овчар".
Вскоре седая гора поднялась вдалеке.
Хонгор помчался кратчайшей из горных дорог,
Быстро взобрался на самый высокий отрог,
Сталью сдвуножил коня, Оцола Кеке.
Взглядом единым холодных и зорких глаз
Хонгор окинул четыре конца земли.
Башня под куполом южного неба зажглась,
Дюжиной красок переливаясь вдали,
Солнца касаясь круглой своей головой.
Хонгор сказал: "По сравнению с бумбулвой
Нашего Джангра - каков Джилгина дворец?"
Долго смотрел он и порешил наконец:
"Не превосходит он башню Богдо вышиной,
Но красотою красок, оградой лепной,
Великолепной резьбой превосходит ее.
Это поймет и слепой - превосходит ее!"
И не смыкая очей, не считая ночей,
И не сменяясь неделями,- грозной стеной
Стража стоит, охраняет ханский покой,-
Восемь тюменов доблестнейших силачей,
И на дороге высятся пики бойцов,
Гуще непроходимых столетних лесов.
Дал отстояться Хонгор уму своему.
"Мыслимо ли с этим ханом тягаться в бою? –
Хонгор спросил себя самого.- Не пойму.
Как бы проклятую бросить привычку мою:
Всё говорить, что лезет в башку во хмелю!
Битву начну я - смерть от Джилгина приму,
А возвращусь я - меня пристыдит нойон..."
Дал он опять отстояться уму своему.
"Буду с ним драться,- воскликнул, -возьму в полон!"
Спрятал Оцола Кеке в расселинах скал,
К башне Джилгина кратчайший путь отыскал
И на вершину ближайшей горы поднялся,
И, перепрыгнув через стальные леса,
Он очутился на крыше, у грани ее,
Лишь в середине лесов задев острие
Пики железной - правой своей ногой.
Воин, державший древко, воскликнул:
"Друзья, Кто-то нарушил пики моей покой!"
Те рассмеялись: "Дремать в карауле нельзя!
С краю - и то не заметили мы ничего,
Ты же стоишь в середине... Вернее всего –
Так показалось тебе, померещилось так".
Только на землю спустился вечерний мрак,
Хонгор проник в безмолвный дворец золотой,
Десять раскрыв чешуйчатых, светлых дверей...
Перед иконой горит светильник святой,
Тридцать и пять невиданных богатырей
Спят, араки вкусив чудодейственный яд,
Спят, опьяненные, блаженно храпят.
А на серебряном ложе спит исполин –
Это и был могучий владыка Джилгин.
Хонгор подумал: "Тягаться ли с мощью такой?"
Хана покинул, вошел в соседний покой.
"Может быть, хана с помощью ханши возьмем?"
Ханша Джилгина спала на ложе своем,