Лютый Киняс, припадая к гриве коня,
Быстро умчался к своим, сознанья лишен...
И со слезами досады собрал нойон
Славного дрота обломки и громко вздохнул,
На поле сечи кровавой Джангар взглянул.
Он увидал залитые кровью луга;
Он увидал поредевшее войско врага;
Он увидал дерущихся богатырей -
Он увидал остатки рати своей.
Он увидал на высокой белой горе
Тяжелорукого Савра с торчащей в бедре
Синей стрелой, на раненом скакуне,
Ищущем исцеление в горной стране.
Он увидал: один только Строгий Санал
На поле возвышался на сером коне,
Дротом своим противников в кучу согнал...
Он увидал: известный вселенной стрелок -
Лучник прославленный, несравненный стрелок -
Богатыря Санала стрелой не сразил.
Он увидал, коня своего торопя,
Мчался к Саналу первый метатель копья,-
Но исполина Санала копьем не пронзил!
Джангар глядит, как дерутся богатыри.
Он разъярен, разбух его желчный пузырь...
«Что же нам делать?»— спросил, головою поник.
«О мой нойон,- ответствовал богатырь,-
Надобно вам исправить сандаловый дрот!»—
«Где же кузнец?» -«В стране четырех владык,
В этой стране знаменитый Кеке живет,
Мастер искусный. Он вам поможет, Богдо,
А не поможет Кеке - не поможет никто!
Надо скакать до него четыре луны...
Не беспокойтесь, нойон, о делах войны,
В путь отправляйтесь и сбросьте бремя забот,
Знайте: покуда цел мой сандаловый дрот,
Знайте: покуда целы копыта коня,
Знайте: покуда моя не разбита броня,
Знайте: покуда солнцем сменяется мрак,
Знайте: покуда я жив,- из этих вояк,
Загнанных в кучу, не выпущу ни одного!»
«О мой Санал! Отныне в руках твоих
Жизнь или смерть народа всего моего,
Будущее духовных дел и мирских»,—
Молвил нойон и помчался в страну Кеке.
Через четыре недели прибыл туда.
Кузню Дархана Кеке увидал вдалеке.
В двухгодовалого жеребенка тогда
Рыжего превратил он коня своего,
В крохотного мальчугана — себя самого,
Спрятал обломки дрота в речном песке.
Вскоре добрался до кузни Дархана Кеке.
Джангар увидел: трудиться не просто там!
В сутки сменялось работников до ста там,
Тяжкой работы не выдержавших у мехов.
Если без спросу в кузню входили — беда!
Это считалось ужаснейшим из грехов,
Строго наказывали виновных тогда!
Мальчик, не выдержав, в кузню без спросу
вбежал. Сразу поднялся один из ста ковачей,
Самый тяжелый молот в руках он держал:
«С пламенным ликом, с грозою гордых очей,
Что ты за мальчик, откуда, отпрыск ты чей?
Кто разрешил тебе в кузню войти, не спросясь?
Голову с плеч сниму я тебе сейчас!».
«Дядюшка, неповинна моя голова.
Только сейчас о порядках твоих узнаю!»
Старший кузнец, услыхав такие слова,
Молот стальной опустил и кузню свою
Взглядом обвел красноватых и зорких глаз.
Всем двадцати кузнецам отдал он приказ,
Чтоб уступили мальчику место сейчас.
Мальчик сел у мехов и легко, без труда
Уголь воспламенил. Изумились тогда
Горновщики, стоявшие невдалеке!
Остановиться велел мальчугану Кеке,
Молвил он: «Очи твои подобны глазам
Сокола, воспарившего к небесам.
Слишком походишь ты на владыку держав,
Слишком твой облик божественно величав!
Девушки, что собирают отбросы в реке,
Могут еще унести - озорной народ!-
Сломанный дрот, который ты спрятал в песке.
Ты поскорей принеси мне сандаловый дрот.
Я по заказу Узюнга - отца твоего -
Сделал его. Мой Джангар, три года всего
Было в ту пору тебе... Когда на дрот
Я надевал двенадцатислойный кожух,-
Воздух вовнутрь проник: О, я знал наперед,
Что через семьдесят лет сандаловый дрот
В схватке с Хара Кинясом сломается вдруг,
Знал я: отломится дерево от острия
Именно там, где воздуха скрыта струя...»
Мальчик принес обломки дрота ему.
Чтобы скорее пошла работа — ему,
Джангру, меха раздувать приказал кузнец!
Длинный сандаловый дрот готов наконец.
Джангар поблагодарил Дархана Кеке,
На поле битвы коню скакать приказал.
Мысли быстрей полетел скакун Аранзал.
Через четыре недели нойон вдалеке.
Вражьи войска увидал: отважный Санал
Злобных мангасов к воротам моста загнал.
Джангар воскликнул: «Ставший напевом дневным,
Витязь, моим сновидением ставший ночным,