Сам Нарада из мира Брахмы,
Обозревая Джамбудвипу,
Царя Ангатия приметил
И снизошёл к нему на землю.
Когда он в облике провидца
Возник перед царём Видехи,
Царевна Руджа благодарно
С почтеньем перед ним склонилась.
А царь в великом изумленье
Немедленно спустился с трона
И гостя вопросил смятенно:
"Откуда явился ты, богоподобный,
Сияя, как Чандра безоблачной ночью?
Кто родом ты и каково твоё имя?"
"Этот царь возомнил, будто того света не существует, а я ему нарочно сразу напомню о нём", — подумал Нарада и ответил:
"Явился сюда я из горнего мира.
Сияя, как Чандра безоблачной ночью.
Узнай, государь, что я — Кашьяпа родом,
Под именем Нарады в мире известен".
"О том свете я ещё успею спросить, — подумал царь. — Узнаю сначала, откуда у него сверхъестественные способности". И он вопросил:
"О Нарада, я изумлён этим чудом:
Как можешь парить ты, земли не касаясь?
За что получил ты такую способность?"
Нарада ответил:
"Я дхарме и правде был издавна предан.
Смирял свои страсти, был щедр неизменно.
От этого стал я стремительней мысли,
Мгновенно в любые миры попадаю".
Этот ответ не рассеял заблуждений царя, он упорно держался своих ложных взглядов. В существование того света он не поверил и с сомнением произнёс:
"Что ты рассказал мне — поистине, чудо:
Заслуги, выходит, отнюдь не бесплодны
(Вот только не знаю я, верно ли это).
Позволишь ли порасспросить тебя дальше?
Но только я жду непритворных ответов"
Нарада ответил:
"Спроси, о чём хочешь, владыка Видехи.
Я тут же рассею любые сомненья,
Скажу о причинах, примеры напомню,
В моих рассужденьях не будет изъяна".
Тогда царь задал свой вопрос:
"Нарада, ответь нелицемерно:
Есть ли в мире боги? Есть ли предки?
Существует ли на самом деле
То, что называется "тем светом"?"
Нарада ответил:
"Есть и боги в мире, есть и предки,
И на самом деле существует
То, что называется "тем светом".
Глупые и чувственные люди –
Лишь они не знают о том свете,
Ибо держатся превратных взглядов".
Тут царь с насмешкой предложил:
"Если, Нарада, ты тоже веришь,
Что умершие на этом свете
Просто на тот свет переселились,
Одолжи мне здесь пятьсот каршапан –
На том свете тысячу получишь!"
Но Нарада его при людях осадил:
"Будь ты добронравен и надёжен –
Дал бы я тебе пятьсот каршапан,
Но теперь ссужать тебя опасно:
Как очутишься ты в преисподней,
Долг с тебя взыскать никто не сможет.
Кто бездельничает в этой жизни,
Ленится, бесчинствует, буянит,
Тот от умных не получит ссуды,
Ведь возврата будет не дождаться.
А тому, кто может заработать,
Добронравен, опытен, надёжен,
Люди сами в долг дают охотно:
На такого можно положиться".
Царь прикусил язык, а люди обрадовались и преисполнились надежды:
"Этот божественный провидец и впрямь могуч умом. Уж он-то заставит нашего царя отказаться от пагубных воззрений!" И столь велика была волшебная сила бодхисаттвы, что во всей Митхиле, протянувшейся на семь йоджан, люди, затая дыхание, внимали его проповеди дхармы.
"Царь упрямо цепляется за свои взгляды, — подумал Великий. — Надо бы его сначала припугнуть, рассказать об адских муках, чтобы он скорей отрёкся от своих пагубных воззрений. Зато после я его утешу напоминанием о счастливых небожителях". И он промолвил: "Если ты, царь, останешься при своих взглядах, ты непременно угодишь в ад и будешь мучиться бесконечно.
После смерти встретишься в кромешной
С жадным вороньём, исчадьем ада.
Грифы, коршуны, орлы, вороны
Исклюют тебя и растерзают.
Будешь ты, разодранный на части,
Окровавленный, в грязи валяться –
Позабудешь, что кому-то должен!
Там не светят ни Луна, ни Солнце,
Жутью дышит беспросветный сумрак,
Не бывает там ни дня, ни ночи;
Всяк махнёт рукой на свои деньги,
Только бы в аду не очутиться.
Двое кобелей могучих, рослых:
Первый — Светлый, а второй — Пятнистый,
Там железными клыками гложут
Всех, кто очутился в преисподней.
Хищники когда в тебя вгрызутся,
По кускам растащат твоё тело,
Будешь ты, разодранный на части,
Окровавленный, в грязи валяться –
Позабудешь, что кому-то должен!
Навостривши копья, пики, дроты,
Слуги ада, копоти чернее,
Колют и пронзают, стервенея,
Грешников, в кромешную попавших.
Не ищи от них спасенья в бегстве,
Всё равно ты будешь весь истерзан,
Вспорют тебе брюхо, кишки вынут,
Так забудешь, что кому-то должен!
Там с небес дождём летят секиры,
Стрелы, копья, топоры, кинжалы,
Люто накалённые, как угли;
Там из туч валится град каменьев,
Знойный ветер дует нестерпимо,
Нет ни малого отдохновенья.
Как начнёшь, измучившись, метаться,
Позабудешь, что кому-то должен!
Запрягут тебя в телегу бесы
Да начнут стрекалом тыкать в спину –
Побежишь по раскалённой лаве,
Позабудешь, что кому-то должен!
Вздумаешь ли на гору взобраться,
Бритвами утыканную плотно,
Источающую зной и ужас –
Бритвы рассекут тебя на части,
Будешь в собственной крови купаться
И забудешь, что кому-то должен!
Станешь ползать по горящим грудам,
Где трещат пылающие угли:
Как обуглишься да накричишься –
Позабудешь, что кому-то должен!
Растут там адские деревья,
Касаясь облаков вершиной;
На них железные колючки
Набухли человечьей кровью.
На эти страшные деревья
Служители судьи умерших
Мужчин и женщин загоняют,
Что предавались любострастью.
Тебя там то же ожидает,
И будешь лезть, окровавленный,
Пока всю кожу не оставишь
И не исколешь свои члены
На ужасающих колючках.
Тогда ты горько будешь плакать,
Раскаиваясь в прегрешеньях!
Ты даже кожи там лишишься,
Откуда же возьмутся деньги
С заимодавцем расплатиться!
Другие там растут деревья:
Мечи на ветках вместо листьев.
И будешь ты на них взбираться,
На ветках оставляя части
Обезображенного тела!
Едва ты вырвешься из леса –
В Вайтарани падёшь немедля;
Откуда же возьмешь ты деньги
С заимодавцем расплатиться!
Клокочет щёлочной водою,
Дымится адское теченье
Реки Вайтарани ужасной,
А в ней — железные кувшинки
И остро режущие листья!
Тебя, забрызганного кровью,
Река немедленно подхватит
И понесёт на эти листья;
Откуда же возьмешь ты деньги
С заимодавцем расплатиться!"
Услышав из уст Великого этот рассказ об адских муках, царь ужаснулся и с мольбой воззвал к нему:
"Как дерево под топором, я весь дрожу от страха.
Что делать мне? Куда идти? Я заблудился в мире!
Я в ужасе от дел своих, раскаиваюсь горько!