Не пьёт воды, купаться не желает.
Собаку в стойле часто видя,
Наверно, с ней слон сдружился крепко.
Выслушав советника, царь спросил:
"Что же теперь делать, мудрейший?"
"Божественный, — отвечал советник, — прикажи бить в барабан и объявить: "У государственного слона один человек увёл его подружку-собаку. У кого в доме найдут её, того постигнет такое-то наказанье".
Царь так и сделал. А тот человек, услыхав царский указ, отпустил собаку. Сразу же прибежала она к слону, а слон при виде её взревел от радости, обхватил её хоботом, поднял себе на голову, потом снова спустил на землю, и только когда собака наелась, сам принялся за еду.
"Он постиг даже мысли животных", — подумал царь и воздал Бодхисаттве большие почести. "Не только теперь, о бхикшу, — сказал Учитель, — они так привязаны друг к другу, они были друзьями и прежде". Приведя эту историю для разъяснения дхармы и показав Четыре Благородные Истины, Учитель отождествил перерождения: "Тогда мирянин был собакой, тхера — слоном, а мудрым советником был я".
Джатака о проклятии
«Мои те драгоценности. . .» Эту историю Учитель во время своего пребывания в Джетаване рассказал об одном недовольном и удручённом бхикшу.
Этот бхикшу не мог сосредоточить свой ум на каком-нибудь одном предмете, и его мучила неудовлетворённость. Тогда его привели к Учителю.
— Правда ли, что ты недоволен? — спросил Учитель.
— Правда, — отвечал бхикшу.
— Почему же так?
— Из-за страсти.
— О бхикшу, — сказал Учитель, — страсть прокляли даже животные, почему же ты, постигший высокое учение, мучаешься из-за страсти, которую презирают даже животные? И он рассказал историю о прошлом.
В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в образе обезьяны и жил в Гималаях. Один лесник поймал эту обезьяну и принёс её царю. Обезьяна, живя в царском дворце, верно служила царю и постигла многие обычаи людей. Царь, довольный её службой, велел позвать лесника и сказал ему: «Возьми эту обезьяну и отпусти в том месте, где ты её поймал». Тот так и сделал.
Все племя обезьян, узнав о возвращении Бодхисаттвы, собралось на вершине большой скалы, чтобы посмотреть на него. Увидев Бодхисаттву, обезьяны начали с ним приветливую беседу.
— Любезный, где ты был столько времени? — спросили они.
— В Варанаси, в царском дворце, — отвечал Бодхисаттва.
— А как же ты освободился?
— Царь сделал меня своей любимой обезьяной и, довольный моей службой, отпустил. Тогда обезьяны сказали:
— Ты, наверное, знаешь нравы, которые царят в мире людей. Расскажи нам о них; мы хотим послушать.
— Не спрашивайте меня о нравах людей, — сказал Бодхисаттва. — Расскажи, расскажи, мы хотим послушать! — упрашивали его обезьяны.
Тогда Бодхисаттва сказал: «Люди, будь то кшатрии или брахманы, только и твердят: «Моё! Моё!». Они ничего не знают о непостоянстве, благодаря которому вещи из бытия переходят в небытие. Послушайте теперь, что за обычаи у этих слепых глупцов». И он произнёс следующие гатхи:
«Мои те драгоценности
Моё, моё то золото!» –
Так день и ночь твердят глупцы,
Не видя дхарму высшую.
Два господина в доме есть:
Один из них без бороды,
С отвисшей грудью, с косами,
С ушами посверлёнными,
За деньги в дом он приведён;
Домашних мучает всегда.
Услышав его слова, обезьяны закричали: — Не продолжай, не продолжай! Такие речи нам даже слушать противно, — и они обеими руками плотно заткнули уши. — В этом месте мы услышали о такой непристойности, — решили обезьяны, и, прокляв это место, они ушли в другое. А эта скала получила название Проклятой скалы.
Приведя эту историю для разъяснения дхармы и провозгласив благородные истины, Учитель отождествил перерождения (после провозглашения истин тот бхикшу достиг первого плода): «Тогда обезьяньим племенем были последователи Будды, а царём обезьян был я».
Джатака о пугающем звуке
Со слов «Пугающее «бух»...» Учитель — он жил тогда в роще Джеты — начал рассказ об иноверцах.
Говорят, что иноверцы селились во всех местах вблизи рощи Джеты: устраивали себе ложа на охапках колючих веток, подвизались в пяти видах подвига и шли всеми путями неправедных самоистязаний. И вот как-то несколько монахов, собрав в Шравасти подаяние, возвращались в рощу Джеты и увидали на пути своём подвизающихся в неправедных подвигах. Пришли в обитель, узрели Учителя и спросили:
— Есть ли, почтенный, хоть толика благости в обетах, кои столь рьяно блюдут те, что идут путём чужой веры, и есть ли в них смысл?
— Нет, братия, — ответствовал Учитель,
— Нет в их обетах ни благости, ни смысла. Их деяния в неприкрытом виде — все равно что лепёшка навоза на тропинке, или звук «бух!», так устрашивший зайца!
— Мы не знаем, почтенный, что это за страшный звук, расскажи! — попросили монахи. И, вняв их просьбе, Учитель поведал о прошлом.
В стародавние времена, когда правил в Варанаси царь Брахмадатта, Бодхисаттва обрёл земное воплощение в лоне львицы. Появился на свет, а когда повзрослел — поселился в лесу. В ту пору была на берегу бескрайнего моря роща, где росли пальмы и дикие яблони. В норе под одной из таких яблонь, в тени молодой пальмы жил заяц. Однажды, вволю нагулявшись и досыта наевшись, вернулся тот заяц к себе, разлёгся под пальмой и предался думам.
«А что, если, — размышлял заяц, — земля вдруг разверзнется, куда же денусь я?!» Не успел он так подумать, как с яблони сорвался спелый плод и с шумом свалился на пальму.
«Так и есть, разверзлась земная твердь!» — решил заяц, заслышав шум, подскочил и помчался прочь без оглядки.
Другой заяц увидал, как он мчится, не помня себя от страха, и закричал вслед:
— Что стряслось, куда бежишь ты, чем так напуган?!
— Не спрашивай, друг! — отвечал первый заяц. Второй не отставал, восклицая: «Что же стряслось? Что случилось?" Первый остановился на миг и, не оглядываясь, крикнул:
— Здесь разверзлась земля! Услышав это, второй заяц тоже кинулся бежать. Его увидал третий заяц, того — ещё один. По пути приставали к ним все новые зайцы, и так набралось мчавшихся зайцев целых сто тысяч.
«Что стряслось?» — видя их, вопрошали олень, кабан, антилопа, буйвол, лесной бык, носорог, тигр, лев, слон. И, слыша в ответ:
«Здесь разверзлась земля!» — мчались следом. Так, мало-помалу собралась великая сила зверья, и растянулись они чуть ли не на йоджану!
Увидал бегущих зверей Бодхисаттва, вскричал:
«Что стряслось?!» — и, в ответ услыхав: «Здесь разверзлась земля!» — подумал: «Ещё никогда не случалось такого, чтобы разверзлась земля! Должно быть, слух обманул их, и они бегут, обуянные страхом. Надо мне, не мешкая, действовать, иначе все они погибнут! Спасу же их жизни!»
И, будучи в ту пору львом, Бодхисаттва помчался впереди всех к подножию горы, остановился и трижды громко взревел. Устрашённые львиным рыком звери, сгрудившись, замерли на месте. Пройдя меж ними, лев спросил, в чем причина их бегства.
— Земля разверзается! — отвечали ему.
— А кто видел, как она разверзается? — спросил лев.
— Слоны про то знают! — отвечали ему.
Спросил Бодхисаттва слонов, те ответили: «Мы не знаем, львы знают!»
Львы же сказали: «Мы не знаем, тигры знают!»
Тигры сказали: «Мы не знаем, носороги знают!»
Носороги сказали: «Лесные быки знают!»
Быки же сказали: «Буйволы знают!»
Буйволы сказали: «Антилопы!»
Антилопы сказали: «Кабаны!»
Кабаны сказали: «Олени!»
Олени сказали: «Мы не знаем, зайцы знают!»
Зайцы же при расспросах указали на того первого зайца, говоря: «Это он сказал: «Здесь земля разверзлась!»
И спросил тогда лев того зайца:
— Это правда, любезный, что разверзлась земля?
— Да, господин, — отвечал заяц, — я сам это видел.
— А где же ты был, когда видел? — вопросил лев.
— Господин, — отвечал заяц, — есть вблизи моря роща, растут в той роще пальмы и яблони. И вот, лежа в тени молодой пальмы возле своей норы, у самых корней лесной яблони, я отдался мыслям о том, куда денусь, если земля вдруг разверзнется. И не успел так подумать, как услыхал грохот и кинулся прочь!