"Милая, убить отца — тяжкое преступление. Как же мне на это пойти?" –
"Я могу тебя научить". –
"Ну что ж, научи". –
"Господин, зайди с утра к отцу, пока он не встал с постели, и скажи громко, так, чтобы всем слышно было:
"Батюшка! У вас есть в соседней деревне должник. Мне он без вас долга не отдаёт, а когда вас не станет, так и вовсе платить откажется. Давайте поедем к нему вместе с утра". Время пусть он сам назначит, а ты поезжай с ним на телеге на кладбище, убей его там и закопай. Потом дело выставишь так, будто на вас напали разбойники, никто тебя и не заподозрит". –
"Пожалуй, так можно", — согласился Васиштха и пошёл готовить телегу. А у него был сынок — умный мальчик семи лет. Он услыхал слова матери и подумал:
"У меня мать — злодейка! Она подбивает отца, чтобы он убил дедушку. Только я ему убить дедушку не дам!" И он незаметно лёг спать вместе с дедом. Васиштха наутро в назначенный час запряг волов и позвал отца:
"Поехали, батюшка, к должнику". А мальчик забрался в телегу раньше деда, и Васиштха не решился его прогнать. Так и приехали на кладбище втроём. Дед с мальчиком продолжали сидеть в телеге, а Васиштха взял заступ и корзину, в какой землю таскают, выбрал укромное место и стал копать там четырёхугольную яму. Тут мальчик слез с телеги, тихонько подошёл к отцу и с простодушным видом спросил:
"Здесь, батюшка, не место грядкам,
Ты лес не путай с огородом!
В густом лесу, среди погоста
К чему ты эту яму роешь?"
Отец ответил:
"Наш дедушка совсем стал дряхлым
И хворями вконец измучен.
Такая жизнь ему не в радость, –
Пора бы лечь ему в могилу".
Тогда мальчик про себя сказал:
"Кровавое задумал дело
Отец, ожесточившись сердцем!"
Забрал он у отца лопату и стал рядом копать другую яму. Отец подошёл и спросил: "Сынок, а ты зачем яму копаешь?" Сын объяснил:
"Отец, когда ты постареешь,
Я так же поступлю с тобою
И соблюду обычай рода –
Ты у меня в могилу ляжешь".
Отец воскликнул:
"Ты дерзко отвечаешь старшим
И лютой злобой переполнен!
Неужто ты, дитя родное,
Отца подталкиваешь к смерти?"
Разумный мальчик отвечал:
"Нет, батюшка, какая злоба!
Я лишь добра тебе желаю.
Но ты замыслил злодеянье,
И удержать тебя придётся.
Кто мать или отца, Васиштха,
Безвинных, кротких, злобно мучит,
Тот после расставанья с телом
В ад попадает непременно.
Но кто отца и мать родную
Поддерживает и лелеет,
Тот после расставанья с телом
В рай попадает непременно".
Услышав эти речи о дхарме из уст своего сына, отец промолвил:
"Видать, сынок, что ты не враг мне,
И только блага мне желаешь.
Я ж чуть не стал отцеубийцей –
Жена к греху меня склонила".
"Батюшка, — сказал ему на это мальчик. — Если стерве потакать, она в грехах удержу знать не будет. Надо мою мать так проучить, чтобы она впредь ни о чём подобном не смела и подумать.
Твоя жена неблагородна,
И хоть она мне мать родная,
Гони её скорей из дому,
Иначе бед не оберёшься".
Послушался Васиштха своего умного сына, просветлело у него на сердце.
"Поехали домой, сынок", — сказал он и вместе с сыном и стариком отцом отправился назад. А паскудница жена сидела дома рада-радёшенька:
"Выгнала я из дому моё злосчастье!" Она обмазала пол свежим коровьим навозом сготовила обед и села дожидаться мужа. И вдруг видит: они приехали все вместе. Разозлилась она и давай бранить мужа:
"Ах ты, олух! На что ты наше злосчастье обратно привёз!" Васиштха, слова худого не говоря, распряг волов, а потом как прикрикнет:
"Что ты, негодная, посмела сказать?" Задал он ей хорошую трёпку и выволок её за ноги из дому:
"Вон отсюда, чтобы и духу твоего здесь не было!" Он принёс старику и мальчику воды умыться, умылся сам, и все трое сели обедать. А злодейка жена устроилась жить у соседей. Тут сын и говорит отцу:
"Батюшка, моя мать пока ещё ничего не поняла. Надо бы её как следует окоротить. Ты сделай, пожалуй, вот как. Пусти слух, что есть у тебя в соседней деревне двоюродная сестра и ты хочешь на ней жениться — взять в дом новую хозяйку. Она, мол, и за сыном, и за отцом смотреть станет. Выезжай из дому с цветами и благовониями — вроде бы свататься, а на самом-то деле поезди день по окрестным полям и вернись к вечеру". Отец так и делал, а соседки тут же донесли его жене: