"Спит счастливо, потеряв надежду!
Счастье не в надежде — в исполненье.
Потеряла Пингала надежду,
Потому и спит теперь спокойно".
На следующий день ушёл он из деревни, углубился в лес и увидал подвижника в глубоком созерцанье. "Ни на этом свете, ни на том нет счастья выше, чем то, что обретаешь в созерцании, — подумал бодхисаттва. –
"И в этом мире, и в посмертном
Всего превыше созерцанье.
Ведь созерцатель безмятежный
Зла никому не причиняет".
Там, в лесах, он и остался; сделался по древнему обычаю подвижником, научился созерцанию, обрёл сверхобычные способности и после смерти сопричислился к обитателям миров Брахмы". Закончив это поучение, Учитель связал перерождения: "Придворным жрецом был тогда я сам".
Джатака о дурном языке
"И зачем я только проболтался!" — это Учитель произнёс в роще Джеты по поводу Кокалики. Однажды Шарипутра и Маудгальяяна, главные ученики Пробуждённого, решили прожить дожди в уединении, без младших монахов своего окружения. Они отпросились у Учителя, пришли на родину монаха Кокалики, где он и жил, и сказали ему:
"Любезный Кокалика! Если нам от тебя будет прок и тебе от нас будет прок, то мы хотели бы прожить грядущие три месяца дождей здесь с тобою". –
"Какой же, почтенные, вам от меня прок?" –
"Если ты, почтенный, никому не станешь говорить, что здесь с тобою главные ученики Пробуждённого, то нам будет спокойно. Такой и будет нам от тебя прок". –
"Ну, а мне, почтенные, какой от вас прок?" –
"Мы все три месяца будем читать на память сутры, будем беседовать о дхарме. Такой и будет тебе от нас прок". –
"Оставайтесь, почтенные, если вам здесь по душе", — и Кокалика отвёл им хорошие места для ночлега. Так они и прожили благополучно три месяца, наслаждаясь обретёнными плодами монашеской жизни и упражняясь в созерцании. С концом дождей они отпраздновали праварану и стали прощаться: "Пожили мы с тобой довольно, почтенный; пойдём поклониться Учителю".
Кокалика согласился отпустить их и пошёл в последний раз с ними за подаянием в ближайшую деревню. Поев, тхеры вышли за околицу, а Кокалика вернулся в деревню и сказал её жителям:
"Глупый же вы народ, миряне, не лучше баранов! С вами в близком соседстве главные ученики Пробуждённого жили, а вы и не догадались. Теперь уж они ушли". –
"Что же вы, почтенный, нам знать не дали?" — огорчились те. Набрали они с собой масла, лекарств, тканей побольше, догнали тхер и говорят:
"Простите нас, почтенные. Мы не знали, что вы и есть главные ученики. Почтенный Кокалика только сегодня нам это сказал. Примите от нас, сделайте милость, эти лекарства, ткани и покрывала". А Кокалика знал, что тхеры непритязательны, довольствуются тем, что у них уже есть. Он рассчитывал, что сами они ничего не возьмут, а велят отдать всё ему, и потому пришёл вместе с мирянами. Но тхеры совершенны в монашестве: они и сами не взяли, и Кокалике не велели брать ничего.
"Почтенные, — попросили тогда миряне, — сейчас вы у нас брать ничего не хотите, но приходите к нам ещё, если вы к нам благоволите". Тхеры согласились и ушли к Учителю в Шравасти. А Кокалика затаил на них злобу: "И сами не берут, и мне не дают!" Погостив немного при Учителе, тхеры вместе с младшими монахами, что были при них (а было тех тысяча человек), пришли обратно к Кокалике. Миряне радушно встретили их, поселили в обители и что ни день приносили им щедрые дары — лекарства, ткани, покрывала. Но вся одежда доставалась только пришлым монахам, а не Кокалике, да тхеры и не велели ему давать ничего.
Кокалика остался без новой одежды и начал уже тхер поругивать:
"Дурное на уме у этих Шарипутры и Маудгальяяны! Когда им давали — они брать не хотели, а теперь берут себе да берут, а о других не думают". Шарипутра и Маудгальяяна поняли, что у Кокалики из-за них портится нрав, и ушли со всеми своими монахами. Просили их ещё задержаться ненадолго, да они не захотели. А один монах из молодых возьми и скажи:
"Что вы, миряне! Тхеры здесь жить не могут — ведь ваш здешний монах их не терпит". Миряне пришли к Кокалике и говорят:
"Почтенный, ты, говорят, не смог с тхерами ужиться. Ступай и проси у них прощения — пусть они вернутся. А не то и сам уходи". Кокалика струсил и пошёл просить.
"Ступай себе, любезный, не вернёмся мы" — ответили тхеры и ушли совсем. Так он ни с чем и пришёл в обитель.
"Ну как, почтенный, уговорил ты тхер вернуться?" — спросили миряне.
"Нет, не удалось".
"С таким сварливым монахом нам хороших монахов в глаза не видать. Прогоним-ка мы его прочь", — решили миряне и сказали: "Уходи отсюда, почтенный. Нам от тебя один вред".