Не ждал благоприятного мгновенья,
А просто приносил нам много манго
Благоуханных, сочных и красивых!
Произносил ты раньше заклинанье,
И дерево плодоносило сразу,
А ныне ты и рта раскрыть не можешь!
С тобою что-то происходит, брахман!"
"Царя провести мне не удастся. Будь что будет, скажу всю правду, а там его воля", – подумал брахман и сказал:
"Я заклинанье знаю от чандала.
Он мне сказал, чего беречься надо:
"Не смей скрывать мое происхожденье!
Сокрыв, утратишь заклинанье тут же".
Ты, царь, спросил меня, кто мой учитель.
А я, кичась собой, сказал неправду,
Что-де от брахмана я знаю заклинанье.
И вот, забыв его, рыдаю горько".
"Какой дрянной человек! Не уберег подобное сокровище! – разгневался царь. – Что может значить чье-то происхождение в сравнении с бесценным заклинанием!
То растенье будет лучшим
Для пчелы, что жаждет меду,
Где она его добудет,
Будь оно хоть клещевиной.
Кшатрий, брахман или вайшья,
Пусть хоть шудра иль чандал он, –
У кого узнал ты дхарму,
Почитай того всемерно.
Дайте палок негодяю,
Прогоните его в шею!
Он, с таким трудом добившись,
Чтоб ему сказали тайну,
Сам ее теперь утратил
В непомерном самомненье".
Слуги исполнили приказ и велели брахману убираться вон из царства: "Ступай обратно к учителю. Сможешь умолить его, чтобы он опять научил тебя заклинанию, – тогда возвращайся. А не сможешь, не смей здесь и показываться!" Делать брахману было нечего. Рыдая, отправился он в слободу к учителю. "Кроме учителя, мне надеяться не на кого, – думал он. – Пойду к нему, попробую умолить его дать мне заклинание снова!" Великий заметил его издали и сразу сказал жене: "Смотри, милая, вон тот самый негодник! Потерял заклинание и идет за ним опять". Брахман подошел к Великому, приветствовал его и сел. "Зачем пришел?" – спросил тот. "Учитель, я солгал, отрекся от тебя и попал в великую беду", – повинился брахман в своем преступлении и попросил дать ему заклинание снова:
"Как падает неосмотрительный путник
В яму, в канаву, в расщелину, в пропасть,
Их принимая за ровное место;
Как наступают на черную кобру,
В сумерках видя в ней только веревку;
Как себе стопы слепец обжигает,
Неосторожно ступив на кострище, –
Так же и я оступился, о мудрый.
Смилуйся, дай мне опять заклинанье!"
"Напрасные слова, любезный, – ответил учитель. – Даже слепец не падает ни в яму, ни в расщелину, когда он предупрежден. Я ведь тебе все сказал заранее, так что нечего было трудиться приходить ко мне снова.
По правилам я рассказал заклинанье,
По правилам ты заклинанье воспринял.
Условие я изложил тебе ясно.
И если бы ты соблюдал его честно,
Тогда заклинания б ты не утратил.
Ты выслужился и получил заклинанье;
Оно в нашем мире – великая редкость;
Ты мукой обрел себе средства для жизни.
Безумный глупец! Ты по собственной воле
Неправду сказал и сгубил заклинанье.
Заблудшему, глупому, неблагодарному,
Лжецу, не сдержавшему данного слова, –
Мы вновь заклинанье доверить не можем.
Противен ты мне, убирайся отсюда!"
Так учитель прогнал его, и брахман решил, что жить теперь незачем. Ушел он в лес и умер там жалкой смертью".
Закончив это наставление, Учитель повторил: "Как видите, монахи, Девадатта не только теперь, но и прежде отрекся от учителя и попал в великую беду". И он отождествил перерождения: "Неблагодарным брахманским юношей был тогда Девадатта, царем был Ананда, а чандалом – я сам".
(А.В.Парибок, перевод, примечания, 2000.)
Джатака о царе Бхаллатии
Некогда в Варанаси правил царь Бхаллатия. Как-то раз ему захотелось отведать жареной на углях дичи, да так, что он оставил царство на советников, а сам в полном вооружении, со сворой хорошо натасканных породистых охотничьих собак ушел из города в Гималаи. Направился он вверх по течению Ганги. Добравшись до теснины, где дороги дальше не было, он свернуд в сторону и пошел верх по берегу притока; странствуя по лесам, стрелял он оленей, кабанов и другу. дичь,жарил их на костре, ел и незаметно для себя забрался в самые верховья. Река сузилась и превратилась в живописный ручей;воды в нем в паводок бывало по грудь, а сейчас – всего по колено. Водились в том ручье рыбы и черепахи; берега ручья плотным серебристо-белым слоем устилал песок, а над водой свисали ветви, обремененные всевозможными цветами и плодами. Между деревьями порхали стаи птиц и роились пчелы, слетавшиеся на аромат, а под их сенью бродили олени, антилопы и косули. А на берегу того ручья, что нес воду из-под ледника, стояла парочка кимпурушей. Они ласкадись и целовались, но, странное дело, о чем-то плакали и причитали. Поднимаясь вверх по ручью к подножию горы Гандхамаданы, царь заметил их и удивился: "Отчего это кимпуруши так горько плачут? – подумал он. – Спрошу-ка я их".