А потом вдруг самой Прабхавати захотелось взглянуть на мужа, и она пошла с этим к свекрови. Та сначала отказывала, но Прабхавати не унималась, и свекровь ей сказала: "Ладно, завтра мой сын будет на слоне объезжать город, открой окно и смотри на него". На следующий день она приказала украсить город, а царевичу Джаямпати велела одеться по-царски, сесть на слона и объехать столицу. Сама встала у окна рядом с Прабхавати и сказала: "Вот, смотри, какой муж у тебя". Та увидела и осталась довольна: "Подходящий муж мне достался". А Великий в тот день, одетый как служитель слоновника, сидел на слоне за спиной у Джаямпати и, не сводя глаз с Прабхавати, подавал ей руками всякие шутливые знаки и строил рожи. Когда слон прошествовал мимо, свекровь спросила Прабхавати: "Ну, доченька, каков тебе муж показался?" – "Понравился он мне, почтенная. Да только за спиной у него сидел слуга, такой неотёсанный, – он мне делал знаки руками и рожи строил! К чему только было сажать царю за спину такого неприглядного человека?" – "Доченька, надо ведь, чтобы царя со спины кто-нибудь охранял". А Прабхавати подумала вдруг: "Этот слуга уж больно смело себя держит. Для него и царь вроде не царь. Не сам ли это царь Куша? А вдруг его потому мне и не показывают, что он собой нехорош?" И она шепнула на ухо горбунье: "Сходи-ка, матушка, да разведай, кто из тех двоих царь – тот ли, что сидел впереди, или тот, что сзади?" – "А как это узнать?" – "Так ведь царь должен первым со слона спуститься. Тут ты его и узнаешь". Та пошла, стала в сторонке и увидела, что первым спустился тот, который был сзади, а вторым – передний седок. Тут Великий огляделся по сторонам, заметил горбунью и строго-настрого ей наказал: "Никому об этом ни слова". Горбунья вернулась и доложила: "Первым спустился тот, что сидел спереди". Прабхавати ей поверила.
А царю через несколько дней опять захотелось поглядеть на Прабхавати. Он сказал матери. Не в силах противиться, она велела ему переодеться и идти в парк. Бодхисаттва в парке забрался по шею в пруд, голову сверху прикрыл лотосовым листом, а лицо – расцветшим лотосом и притаился. А под вечер свекровь привела Прабхавати в парк – будто показать ей там диковинки: "Вон, смотри, какие деревья! Вон какие птицы! Вон антилопы!" – и так увлекла её поближе к пруду. Прабхавати увидала пруд, а в нём лотосы пяти разных видов, и захотелось ей искупаться. Вместе со служанками вошла она в воду, там разыгралась и, увидевши лотос, за которым прятался бодхисаттва, потянулась к нему рукой. Тут царь развёл скрывающие его листья, схватил её за руку и произнёс: "Я царь Куша". Прабхавати, едва увидала его лицо, как закричит: "Ой, водяной!" – да и обмерла. Царь отпустил её. Придя в себя, она задумалась: "Ведь и вправду, видно, схватил меня царь Куша. И никто как он бросал в меня в слоновнике помётом, а на конюшне – конским навозом. Он же сидел на слоне сзади и корчил рожи. На что мне такой муж, лицом дурной! Найду себе другого и покрасивей". Призвала она людей из своей свиты и объявила: "Снаряжайте повозки в дальний путь – мы сегодня же уезжаем". – "Что ж, – подумал бодхисаттва, – пусть едет. Не пустить её, глядишь, у неё и сердце разорвётся. Попытаюсь её после как-нибудь вернуть". Он дозволил ей уехать. Она и отправилась прямо домой к отцу.
А надобно сказать, что бодхисаттва был немил ей не случайно – ведь она от него ещё в прошлой жизни отреклась. И безобразен он стал за прошлое своё деяние. Давно когда-то у городских ворот Варанаси была деревня. Там жили две семьи: одна на верхней улице, другая – на нижней. В первой было два сына, а во второй – единственная дочь. Бодхисаттва был тогда младшим из двух сыновей. Девушку из второй семьи выдали за старшего, а младший, пока был холост, жил вместе со старшим братом. Как-то раз в их доме напекли на редкость вкусных пирожков. Бодхисаттва был в тот час в лесу. Отложили его долю, а остальные пирожки поделили между собой и съели. Тут подошёл к дверям некий святой человек за подаянием. "Деверю я успею и новых пирожков напечь", – подумала невестка бодхисаттвы и отдала святому его долю. Внезапно возвратился из лесу сам бодхисаттва. Невестка говорит: "Не обессудь, господин. Твою долю я отдала святому человеку". Он рассердился: "Ага, свою небось ты съела! Отдала мою! Поглядим, что ты ещё придумаешь!" – и тут же подошёл к святому и забрал свой пирожок из его чашки. Невестка сбегала в дом к матери, принесла оттуда свежего топлёного масла, сияющего желтизной, и налила святому полную чашку. Чашка словно осветилась изнутри. Увидела она такое и пожелала: "Почтенный, я хотела бы, чтоб в новых жизнях тело моё сияло и чтобы была я необычайно хороша собой, а ещё хочу, чтобы с этим злым человеком мне никогда не жить под одной крышей". Бодхисаттва же вернул пирожок в чашку и тоже пожелал: "Почтенный, а я хотел бы в новых жизнях быть способен найти её сколь угодно далеко, хоть за сотню йоджан, привести её к себе и сделать своей женой". А безобразным он стал из-за того, что в той жизни в раздражении забрал у святого из чашки пирожок. Итак, Прабхавати уехала, а царь вернулся во дворец. И охватила его великая печаль. Как ни ласкались к нему другие жёны, на них он и не смотрел: без Прабхавати дворец казался ему пустыней. "Теперь, верно, она уже приехала в Сакалу", – решил он рано утром и пошёл к матери: