- Это была не просто размолвка, - сказал Ральф, выходя в коридор за Директрисой, - они были по-настоящему безумны. Ненормально безумны, если вы понимаете, что я имею в виду. Люди потеряли контроль во всем этом деле.
- Значит, как верно заметил мистер Поттер, счастье, что профессор Долгопупс был неподалеку. Я не понимаю, почему это так вас волнует.
Зейну приходилось бежать, чтобы не отставать от шага директрисы.
- Ну, дело в том, что нам просто интересно, почему вы позволяете всему этому продолжаться? Я имею в виду, вы же были на месте Битвы. Вы знаете, каким был этот парень Волан-де-морт. Вы бы могли просто рассказать об этом, поставив Табиту на свое место - это было бы правильно…
Внезапно МакГонагалл резко остановилась, заставив ребят затормозить возле нее.
- Позвольте спросить, что вы трое хотите, чтобы я сделала? - сказала она, понижая голос и пристально разглядывая каждого из них. - Правда о Темном Лорде и о его последователях была известна в течение тридцати лет с тех пор, как он убил ваших дедушку и бабушку, мистер Поттер. Вы полагаете, что мое повторное заявление развеет ревизионистские взгляды толпы, которые существуют не только в этой школе, но и во всем мире? Ммм?
Ее глаза напоминали бриллиантовые осколки, когда директрисса посмотрела на них. Джеймс вдруг понял, что дебаты взволновали ее намного больше, нежели им показалось.
- И даже если я вызову мисс Корсику в свой кабинет и строжайше запрещу ей распространять эту ложь и перевирание фактов... Неужели вы всерьез предполагаете, что "Прогрессивный Элемент" так просто сдастся? Как вы думаете, сколько времени пройдет до того, как в "Ежедневном Пророке" появится статья о том, что администрация Хогвартса под руководством Департамента Мракоборцев пытается задушить "свободный обмен мнениями на территории школы"?
Джеймс был поражен. Он ведь был убежден, что Директриса просто потакает Табите Корсике по непонятной причине, позволяя той продолжать свою деятельность. Для него стало откровением, что МакГонагалл не могла, по сути, решить эту проблему, не ухудшая ситуации.
- Так что же нам делать, мэм? - спросил Джеймс.
- Нам? - переспросила МакГонагалл, вскинув брови. - Мой дорогой Джеймс, сознаюсь, что вы изумляете и поражаете меня. Несмотря на то, что вам может казаться, будущее магического мира, на самом деле, не лежит на плечах вас и двоих ваших друзей.
Увидев выражение досады на его лице, она подарила ему одну из своих редких улыбок. Она немного наклонилась, чтобы говорить более доверительно, обращаясь ко всем трем мальчикам.
- Оживлять воспоминания о Темном лорде непростое дело для тех из нас, кто хоть раз сталкивался с ним вживую. Это каприз непостоянного мнения простого народа и, как это ни раздражающе, это пройдет. Между тем, вы трое можете посещать лекции, делать домашнее задание и продолжать быть умными и сильными сердцем мальчиками, какими вы, очевидно, являетесь. И если кто-нибудь рядом с вами попытается сказать, что Том Реддл был лучшим человеком, чем Гарри Поттер, у вас есть мое разрешение, даже мой приказ - превратить его тыквенный сок в тухлую воду.
Она серьезно обвела взглядом мальчиков, одного за другим.
- Просто скажите им, что я велела вам практиковать это особое заклинание. Ясно?
Зейн и Ральф ухмыльнулись друг другу. Джеймс вздохнул. МакГонагалл коротко кивнула, выпрямилась и бодро продолжила свой путь. После пяти шагов она обернулась.
- И, мальчики?
- Да, мэм? - сказал Зейн.
- Два резких взмаха и слово "Нургламониас". Акцент на первый и третий слог.
- Да, мэм! - ответил Зейн, ухмыляясь.
Учебный год перевалил через осень, приблизились зимние каникулы. Футбольное поле покрылось ковром из листьев, шуршащих и разлетающихся под ногами Маггловской Учебной команды профессора Карри. Неофициальный футбольный турнир закончился победой команды Джеймса. Джеймс лично забил победный гол, третий за день вратарю Хоресу Бирчу, гремлину из Когтеврана. Его команда собралась вокруг Джеймса, прыгая и крича, словно они только что выиграли Кубок школы. На самом деле, команда победившего факультета получала от профессора Карри сто очков, что было лучшим призом, какой она могла предложить. Команда окружила Джеймса, подняла его к себе на плечи и понесла во внутренний двор школы, словно он только что вернулся, одолев дракона. Он широко улыбался, его щеки раскраснелись на холодном осеннем ветру, а настроение было лучше, чем в течение всего предыдущего года.
Классное расписание и домашняя работа, которые так пугали в первые недели, стали скучными и предсказуемыми. Профессор Джексон задавал бесконечные устрашающие эссе и проводил внеплановые контрольные на своих занятиях каждые пару недель. Зейн рассказывал Джеймсу и Ральфу забавные истории о столкновениях между профессором Трелони и мадам Делакруа на его ночных занятиях по вторникам в Астрономическом клубе, отчасти управляемом обоими профессорами.
Что касается квиддича, Джеймс продолжал осваивать искусство полета на метле с помощью Теда и Зейна, пока не начал ощущать осторожную уверенность в том, что он реально сможет попасть в команду Гриффиндора в следующем году. Он начал мечтать о том, как получше выступить на отборочных следующей весной, чтобы затмить все воспоминания о попытке своего первого года. Зейн, в свою очередь, продолжал необычайно хорошо летать для Когтеврана. Несмотря на свои маггловские корни, оставаясь уникумом, он изобрел движение, которое назвал "жужжащая башня", в котором он отбивал бладжер вокруг ложи для журналистов, позволяя тому набрать скорость по окружности, и затем встречал его на другой стороне, отбивая уже с большей силой и немного меняя направление. Используя этот трюк, ему удалось сбить с метел двух игроков, с извинениями отправив их на небольшой визит в больничное крыло.
Жизнь Ральфа на факультете Слизерин какое-то время была унылой. Табита никогда открыто не говорила с ним о его дезертирстве со сцены на дебатах или о несдержанности на встречах Прогрессивного Элемента. Джеймс и Зейн поняли, что она прекратила все отношения с ним, когда он снова стал другом Джеймса. В конечном итоге, старшие Слизеринцы просто забыли про Ральфа, исключая несколько прохладных взглядов и ехидных замечаний в общей комнате Слизерина. Затем, неожиданно, Ральф начал помогать некоторым студентам Слизерина первого и второго года обучения. В отличие от владельцев голубых значков, никто из них, казалось, не был заинтересован в расширении своего кругозора относительно политики и первопричин. Конечно, даже первогодки в Слизерине могли быть изворотливыми обманщиками, но парочка из них, казалось, так искренне полюбили Ральфа, что даже Джеймс решил, что они забавные, в своем роде.
Защита от темных искусств стала любимым предметом Джеймса, Зейна и Ральфа. Профессор Франклин преподавал очень практичный предмет, со множеством волнующих историй и примерами из реальной жизни, из его собственных всевозможных долгих, буйных приключений. Джеймс, что никого не удивило, был очень хорошим дуэлянтом. Он признавался с застенчивой улыбкой, что многим оборонительным позициям научился у своего отца. Никто, тем не менее, включая Джеймса, не хотел выходить на дуэль против Ральфа. Казалось палочка Ральфа проявляла невероятное бессистемное мастерство, когда он применял оборонительные заклинания. На своей первой дуэли Ральф попытался применить простое заклинание Экспеллиармус на Виктории. Он направил на нее свою волшебную палочку, и из ее конца выстрелили голубые молнии, опалив волосы Виктории так, что на макушке образовались проплешины. Ощупала их руками, глаза полу-вейлы почти вылезли из орбит. Она яростно закричала, и лишь три ученика смогли оттащить ее от Ральфа, намного превосходящего ее размерами. Ральф пятился, усиленно извиняясь, кончик его палочки дымился.
Лишь однажды вечером в общей комнате Когтеврана нашелся тот, кто опрометчиво заговорил о дебатах с Джеймсом, Зейном и Ральфом. Они только закончили свою домашнюю работу, когда высокий четверокурсник по имени Грегори Темплтон сел за стол напротив них.