— Ты просто какой-то Альбус-блаббус, ты маленький соплохвост.
— Не называй меня так!
— Как — соплохвост или Альбус-блаббус? — улыбнулся Джеймс. — Ты знаешь, что Альбус-блаббус — это твое настоящее имя? Оно записано в свидетельстве о рождении. Я видел.
— Альбус-блаббус! — запела Лили, танцуя вокруг старшего брата.
Альбус прыгнул на Джеймса, повалив его на пол.
Позже, когда Джеймс и Ральф поднимались на ночь в спальню Джеймса, они проходили мимо занавеса, который, казалось, занимал весь отрезок стены. Из-за него доносилось сонное бормотание. — Старая миссис Блэк, — объяснил Джеймс. — Безумная старая психопатка. Верещит о людях, оскверняющих дом ее предков и вещи каждый раз, как видит кого-то из нас. Папа и Невилл сделали все, что только можно было придумать, чтобы убрать старую летучую мышь со стены, но она крепко держится. Даже хотели вырезать часть стены с портретом, но это несущая стена. Если ее вырезать, верхний этаж может обрушиться прямо на нас. Кроме того, как ни странно, Кикимер очень привязан к ней, ведь она была его старой хозяйкой. Так что, я предполагаю, что она останется частью семьи навечно.
Ральф попытался украдкой заглянуть за занавесь. Он наморщил лоб.
— Она что… смотрит телевизор?
Джеймс пожал плечами.
— Мы обнаружили это несколько лет назад. Мы оставили переднюю дверь открытой, пока заносили новый диван. Она увидела телик в окне через улицу и заткнулась впервые за недели. Так что мы наняли волшебного художника, он пришел и нарисовал телевизор прямо в ее портрете. Сумасшедшая старая летучая мышь любит разговорные шоу. С тех пор она стала, ну, более терпимой.
Ральф медленно отпустил занавес над портретом. Мужской голос позади него с кем-то беседовал: «А когда вы впервые заметили, что у вашей собаки синдром Туретта, миссис Дрейкман?»
Кикимор поставил раскладушку для Ральфа в комнате Джеймса, его чемодан стоял здесь же, а на каждой подушке лежала перевязанная ленточкой шишка, по-видимому, соответствующая представлениям Кикимера о рождественской мяте.
— Когда-то здесь была комната крестного моего отца, — полусонно сказал Джеймс, пока они устраивались.
— Круто, — пробормотал Ральф. — Он был хорошим парнем? Или психом, как та старая ведьма на портрете? — Одним из самых лучших парней, как утверждает отец. Мы расскажем тебе о нем когда-нибудь. Он находился в розыске за убийство более десяти лет.
Наступила минутная тишина, а затем голос Ральфа произнес в темноте:
— Вы, волшебники, можете чертовски озадачить, ты знаешь об этом?
Джеймс улыбнулся. Минуту спустя они оба уже спали.
После первого волнительного путешествия и прибытия рождественские приготовления на Площади Гриммо стали довольно нудными. Джеймс представил всем Ральфа, который довольно быстро стал частью толпы из друзей и семьи, которая переполнила дом. В среду перед Рождеством, Дядя Рон и Тетя Гермиона прибыли вместе со своими детьми — Хьюго и Роуз. Вскоре ко всем присоединились Дядя Билл с Тетей Флер, родители Мари-Виктуар. Джеймс очень любил их всех, и даже при том, что дом был переполнен до отказа, мальчик волновался насчет того, что они останутся на все каникулы.
— На самом деле, даже хорошо, что ма и па в этом году остались у Чарли, — прокомментировал Рон, затаскивая багаж (свой и Гермионы) по лестнице на третий этаж в предназначенную для них спальню. — Это место кажется уменьшилось с тех пор, как мы были детьми.
— Это потому, что мы выросли, Рон, — пожурила его Гермиона, ласково ткнув локтем в область желудка. — У тебя нет причин для нытья и жалоб.
— Я не жалуюсь. Ведь если бы Перси был здесь, нас бы подселили к Кикимеру.
Джеймс и Ральф, как и прочие братья и сестры, Джеймса, родные и двоюродные, проводили дни играя в волшебные шахматы у камина с дядей Роном, бродя по окрестностям или совершая последние рождественские покупки с Джинни или тетей Гермионой. Флер и Билл воспользовались помощью Джеймса и Ральфа, чтобы срубить и привезти Рождественскую елку, которая выглядела просто очаровательной, будучи снаружи, но, занесенная в дом, заняла не менее двух третей от главного зала.
— Немного стыдно делать это, честно говоря, — признал Билл, все-таки направляя волшебную палочку на дерево.
— Редукто!
Дерево сжалось втрое, но ухитрилось сохранить свою густоту, так что в конце концов стало больше похоже на рождественский куст, чем на дерево. Ральф, Джеймс, Роуз и Виктуар потратили последние дни накануне Рождественского сочельника нанизывая на нитки воздушную кукурузу, украшая дерево и упаковывая подарки. В тот вечер Гермиона собрала всю семью, желая, чтобы они отправились петь рождественские гимны все вместе. Тем не менее ни Рон ни Гарри не проявили особой радости по поводу этой затеи.
— Дай нам передохнуть, Гермиона, — сказал Гарри, опускаясь в уютное кресло у камина. — Мы весь день на ногах.
— Да, — воодушевленно поддержал Рон, — это только начало праздников. Можем мы присесть ненадолго?
— Рональд Уизли, ты возьмешь свой зад и запихнешь его в пальто и шляпу, — ответила Гермиона, бросая вещи Рона ему на колени. — Мы собираемся всей семьей раз в году, если повезет, и я не позволю тебе просидеть весь вечер бездельничая только потому, что ты дома. Кроме того, — добавила она немного жестче, — по пути сюда ты говорил, что рождественские гимны — это весело.
— Это было до того, как я узнал, что ты серьезно, — пробормотал Рон, вставая и натягивая пальто.
— Ты тоже, — улыбнулась Джинни, хватая Гарри за руку и вытаскивая его из кресла. — Ты сможешь бездельничать все рождественские дни, если захочешь, но сегодня мы идем веселиться, нравится тебе это или нет.
Гарри тяжело вздохнул, но позволил Джинни надеть на него пальто. Она игриво ткнула его в живот, а он улыбнулся, беря свой шарф. К очевидному огорчению Рона и Гарри, Билл избежал похода, пообещав, приложив руку к груди, повеситься в прихожей. Флер, одетая так же блистательно, как и ее дочь, с обожанием улыбнулась ему. Когда они подходили к двери, Джеймс услышал, как дядя Рон шепнул его отцу:
— Клянусь, он ведет себя так не столько назло нам, сколько для того, чтобы произвести на нее впечатление.
Ночь получилась такой замечательной и рождественской, что Джеймс задумался, не наколдовали ли ее мама и тетя Гермиона? Крупные хлопья снега начали бесшумно падать, приглушая далекие городские звуки и покрывая грязные стены и тротуар сверкающей белизной. Гермиона раздала листы с текстом гимнов, а затем расставила всех так, чтобы самые юные оказались впереди, а взрослые и высокие — сзади.
— Если бы мама была поблизости, — сказал Рон Гарри, понизив голос. — Я бы поклялся, что Гермиона подражает ей.
После пробного пения Гермиона рассердилась на Теда, который во время пения выдавал различные вариации от лирических до басовых, особенно восхищавших Альбуса и Хьюго. Наконец, удовлетворившись, она повела труппу по улицам окружавшим площадь Гриммо, звоня в двери и собственно распевая гимны. Большинство магглов, которые открывали двери, стояли и слушали с чем-то вроде натянутого удовольствия на лицах. Один раз старик с большим слуховым аппаратом проорал им, что он не поддерживает никаких благотворительных организаций за исключением Дома Гортензии для Одичавших Кошек и захлопнул дверь.
— В таком случае МакГонагалл должна ему рождественскую открытку, — сказал Тед, едва стих стук.
Джеймс махнул Ральфу рукой прежде, чем тот успел спросить.
— Анимаг. Позже объясню.
Рождественское утро началось с ослепительного сияния, солнце превратило покрытые изморозью окна в ослепляющие картины. Ральф и Джеймс встретили Альбуса и Роуз, когда те спускались на завтрак.
— Это бесполезно, — сказала Роуз скорбно. — Мама поклялась, что применит Круцио к любому, кто попытается открыть подарки до завтрака.
Джеймс моргнул.
— Тетя Гермиона так сказала?
— Ну, — ответил Альбус, — не так многословно, но она действительно в гневе с тех пор, как застала нас за попыткой посмотреть на подарки с помощью просвечивающих очков дяди Джорджа, чтобы узнать что в них. Она набросилась на него как дементор. Это было жутко!