Зейн, который всегда был склонен к болезненным фантазиям, распахнул глаза.
— А что если план в том, что бы вернуть его в-виде инфернала? Может, они хотят поднять его тело как зомби или что-то вроде того!
Джеймс округлил глаза.
— Инферналы это просто ожившие трупы. Никто не может назвать их «возвращенными к жизни». С тем же успехом можно просто привязать веревочки к черепу Мерлина и устроить шоу марионеток.
Зейн поднял руку, изображая пальцами рот.
— Хей, чуваки, я Мерлин. Я только что восстал из мертвых и, парни, почему мои руки висят?
Джеймс сдержал смех.
— Хорошо, давайте серьезно, может, возвращение Мерлина — просто сумасшедшая легенда. Джексон, Делакруа и те, кто работает с ними в Прогрессивном Элементе, верят в нее, и пока они действуют, они будут держаться ее. Даже если план с возвращением Мерлина не сработает, они просто придумают что-нибудь еще. Если мы сможем доказать, что они пытаются сделать, тогда…
— Мы можем хотя бы помешать им, — кивнул Ральф. — Верно? Опорочить их в волшебном мире?
— Да, и если мы сможем сделать это, то они не смогут достичь своей цели.
Зейн сплел руки за головой и откинулся назад.
— Похоже мы должны наложить руки на эти реликвии. Трон слишком хорошо защищен от нас, если он на острове. Мы также не знаем, где находится посох Мерлина, или кого-то, кто знает об этом. Остается мантия. По крайней мере, мы знаем, где она, и мы также знаем, что кейс Джексона не оторвет нам ноги, если мы откроем его.
— Насколько мы знаем, — мрачно заметил Ральф.
— Мы должны быть готовы забрать ее так, чтобы Джексон ничего не заподозрил. Если он нас поймает, у них будет время отступить и замести следы, — сказал Джеймс, напряженно размышляя. — Я бы хотел, чтобы мы знали, когда они планируют собрать все реликвии вместе, мы должны опередить их.
— И где этот Перекресток, или как его называть-то правильно, Зал Пересечения Старейших? — добавил Ральф.
— Я предполагаю, он на острове, — ответил Джеймс, приподнимая брови.
Зейн в свою очередь покачал головой.
— Не. Не может быть. На вывеске над воротами было сказано, что это Пещерная цитадель. В конце было сказано так о Зале Пересечения Старейших, словно он был где-то еще.
Джеймс покопался в своем рюкзаке, нашел кусок пергамента, на котором они с Зейном воссоздали стихотворение с ворот. Он развернул его перед ними. В свете того, что Луна рассказала им о реликвиях, поэма обретала больше смысла. Они прочитали ее еще раз, со всеми своими пометками.
Когда свет Сульвы засияет
сульва=луна
Найду Пещеры Цитадель
значит, цитадель можно найти только при лунном свете.
Пока отмщенья ночь не грянет,
время отомстить? определенная дата?
Прерву я сон творца теней.
Мерлин; спит? Рип Ван Винкль
Пока луч солнца не пронзит
случится в ночное время?
На свет явившийся реликт;
три реликвии! Собранные вместе
Новой жизнью напоенный
Обломок Вечности нетленный,
жизнь из прошлого в новом времени, исток легенды?
Старейших Пресеченья Зал.
Зал Пересечения Старейших, здесь? где?
— Да, — неохотно согласился Джеймс. — Это звучит так, словно Перекресток Старейших находится в совершенно другом месте. Может, Пещерная Цитадель каким-то образом им становится?
Зейн неопределенно пожал плечами.
— На самом деле, без разницы, — сказал Ральф после минутного раздумья. — Это просто старая поэма. Часть легенды.
— Ты не видел остров, — с чувством сказал Зейн, затем повернулся к Джеймсу. — Думаешь, Пещерная Цитадель появилась на острове из-за того, что трон там?
— Возможно, — кивнул Джеймс. — Правдивы легенды или нет, но эта штука должна обладать серьезной магией. Верояно, мадам Делакруа добавила еще и свои собственные защитные чары и амулеты.
— Так или иначе, — подытожил Ральф, — мы должны заполучить мантию из портфеля Джексона. Идеи?
Все три мальчика уставились друг на друга. Наконец, Джеймс сказал:
— Я разработаю план. Нам нужно что-то, чтобы подменить мантию.
— Ты сказал это просто кусок черной ткани? — сказал Ральф. — Мы можем использовать мою парадную мантию. Мой отец купил мне выходную парадную одежду в Косой аллее до начала занятий на случай, если я пойду на чью-то свадьбу или похороны, не могу представить, зачем мне эта штуковина. Она больше моего одеяла.
Джеймс согласился с этим.
— Конечно, я считаю, это сгодится, не хуже чего-то еще. Хотя, — добавил он, серьезно глядя на Ральфа, — если они отследят тебя по ней…
Ральф замолчал на минуту, а потом пожал плечами.
— Ну и ладно. У меня нет недостатка во врагах. Одним-двумя больше — большого вреда не будет.
«Учитывая калибр врагов в этой истории Ральфа», подумал Джеймс, «это может быть действительно опасно», но он не стал этого говорить. Он был горд тем, что Ральф вызвался добровольцем и чувствовал, что тот верит в него. Джеймс надеялся, что достоин этого.
В течение недели у Джеймса было очень мало времени, чтобы подумать о портфеле Джеймса и мантии-реликвии. Словно зная, что они замышляют, профессор Джексон задавал больше домашней работы, чем обычно, по пять глав и эссе на пять сотен слов по закону Гектора о перемещении инерции. В то же время профессор Франклин запланировал практическую работу на вечер пятницы, оставив лишь один день Джеймсу, Зейну и Ральфу на отработку разоружающего и блокирующего заклинания.
Ральф был вынужден тренироваться на манекене. Спустя два часа он наконец смог произнести Экспеллиармус без результата в виде горящей дыры в манекене. К счастью, Франклин лично выступил в качестве партнера Ральфа во время практической работы. Ральф чувствовал себя более уверенно, зная, что Франклин сможет отбить любое его блуждающее заклинание лучше, чем любой из его одноклассников, и потому мог сконцентрироваться на работе палочкой. Никто так не удивился более, чем он сам, когда его Экспеллиармус выбило палочку из руки Франклина. Она выскочила в потолок, как стрела.
— Очень хорошо, мистер Дидл, — сказал Франклин слабым голосом, глядя снизу вверх на свою палочку. — Мистер Поттер, не будете ли вы так добры и не вернете ли мне мою палочку? Там есть лестница в гардеробе. Вот молодец.
Когда Джеймс и Ральф возвращались практики по Защите от темных искусств, Джеймс заметил, что на него снова пристально смотрит усатый человек с картины с волшебниками, собравшимися вокруг большого глобуса. В последнюю неделю он начал замечать взгляды с картин по всему холлу. Не со всех картин, но достаточно часто, чтобы привлечь его внимание. Толстый волшебник в углу стола на картине с отравлением Перакла, казалось, подслушивал их, когда они с Ральфом и Зейном обсуждали портфель Джексона в библиотеке. Всадник на картине «Битва при Боргеноигне» направил свою лошадь в угл картины, чтобы не упустить из виду Джеймса, когда он шел на Маггловедение. Пожалуй, самым странным был портрет на портрете на картине с коронацией короля Цицифуса, невозмутимо изучающий Джеймса в Большом Зале, когда они с Зейном завтракали.
Джеймс остановился на пути в общую комнату и подошел к картине с волшебниками, собравшимися вокруг глобуса. Волшебник с темными усами и в очках грубо уставился на него с непонимающим выражением.
— В чем дело? — возмутился Джеймс. — У меня горчица на галстуке или что?
Выражение лица нарисованного волшебника не изменилось, и в очередной раз Джеймс обратил внимание на то, что есть в том что-то безумно знакомое.
— Твое лицо мне откуда-то знакомо, — сказал он. — Кто ты?
— Ты разговариваешь с картиной, — заметил Ральф.
— Я каждый день разговариваю с картиной, чтобы попасть в общую гостиную, — не оборачиваясь, ответил Джеймс.
— Ага, — кивнул Ральф. — Но все равно немного странновато вступать в беседы со всеми картинами, развешанными в этих залах.