Джеймс взглянул вниз и увидел, что вопреки собственному желанию, все-таки ступил на мост. Драконья пасть не сомкнулась над ним. Он взглянул вверх и увидел, что она, как ни странно, тянется немного вверх, словно приглашая его. Упавшие деревья, образовывавшие челюсть, тихо скрипнули.
— Принеси нам реликвию, — снова произнесла дриада и протянула руки к Джеймсу, словно приветствовала его с распростертыми объятиями. Ее руки были неестественно длинными и словно протянулись через весь мост. Ее ногти были такого глубокого голубого цвета, что он казался почти фиолетовым. Они были длинными и удивительно неровными. Джеймс отступил на шаг, сходя с моста. Глаза дриады изменились. Они засияли и ожесточились.
— Реликвию нам принеси ты, — повторила она еще раз, и ее голос снова изменился. Он зазвучал, словно песня. — Не для тебя она. Сильней ее могущество, чем у тебя, чем у любого, кто с тобой. Ее нам принеси, пока ты не разрушен ею будешь. Иначе уничтожит реликвия тебя, как и любого, в чьих руках она пробудет долго, кто овладеть ей неспособен. Доставь ее сюда, пока не попадет она еще к кому-нибудь, использует его… Отдай ее, пока еще ты можешь.
Её длинные руки протянулись через мост и Джеймс понял, что сможет дотронуться до них, если протянет свою руку. Он попятился дальше, зацепился пяткой за корень и споткнулся. Он повернулся, взмахнул руками и упал на что-то широкое и жесткое. Он оттолкнулся от этого и выпрямился. Это была каменная стена. В пяти футах дальше потрескивали факелы в подставках. Джеймс огляделся.
Коридор Хогвартса тянулся вперед, теплый и обыденный, словно он никуда и не исчезал. Возможно, так и было. Джеймс посмотрел в другую сторону. Там был перекресток со статуей одноглазой ведьмы. Чувство страха ушло, и теперь Джеймс почувствовал уверенность в том, что случившееся не было простым видением. Он по-прежнему чувствовал холод ночного ветра в складках своей мантии. Затем он посмотрел вниз, с его ботинок осыпалась сухая речная грязь. Он вздрогнул, потом взял себя в руки и пробежал остаток пути до лестницы, где в два счета добрался до гостиной.
Единственное, в чем Джеймс был уверен, так это в том, что кто-то хочет отобрать у него мантию Мерлина. Он просто не был уверен, что это было правильно. К счастью, мантия по прежнему была заперта в портфеле Джексона в чемодане Джеймса. После того, как уже попробовал прикоснуться к мантии, Джеймс не планировал более доставать мантию из чемодана до тех пор, пока не придет время вручить ее отцу и департаменту мракоборцев. Пока время еще не пришло, но оно придет. Позже. Тем не менее, он не собирается отдавать ее какому-то мистическому существу, не важно дух оно дерева, или нет.
Уверенный в этом, Джеймс дошел до гостиной Гриффиндора и отправился в постель. Но еще долго после того, как улегся под одеяло, ему казалось, что он слышит шепчущий голос в ветре за окном, бесконечно и однообразно умоляющий его: «Принеси нам реликвию… Принеси нам реликвию, пока можешь…» Он убаюкал его, и он уснул, думая об этих следящих прекрасных глазах и этих длинных, длинных руках с тонкими кистями и неровными фиолетовыми ногтями.
В следующую пятницу на уроке травологии Джеймс был удивлен, увидев, что Невилл Долгопупс перенес персиковое деревце Ральфа из класса Трансфигурации, где оно перестало помещаться, в одну из теплиц.
— Все это из банана, — уточнил Невилл у Джеймса после урока.
— Да. Держу пари, у Ральфа больше сюрпризов, чем у кого-либо. Он удивительный, но не думаю, что он на самом деле осознает всю свою силу. Некоторые слизеринцы думают, что он принадлежит к какой-нибудь старой могущественной семье волшебников. Все может быть, я думаю, ведь он никогда не знал свою мать.
— Это в их духе, — сказал Невил с необычной откровенностью. — Магглорожденные могут быть так же могущественны, как и рожденные в старых, чистокровных семьях. Некоторые предрассудки никогда не меняются.
Джеймс посмотрел на персиковое дерево, которое стало довольно большим, несмотря на тот факт, что его корни по-прежнему обвивались вокруг одной из парт из класса трансфигурации. Он знал, что Невилл прав, но он не мог забыть лица Ральфа в тот день, когда он трансфигурировал банан. Ральф никогда не говорил об этом, но Джеймс чувствовал, что такая сила немного его пугала.
На следующий день день был запланирован матч между командами по квиддичу Гриффиндора и Слизерина. Джеймс сидел на трибуне Гриффиндора вместе с Зейном и Сабриной Хильдегард. Ральф, чтобы поддержать нескольких своих слизеринских друзей, сел в зеленом секторе с другой стороны поля. Джеймс встретился глазами с Ральфом и помахал ему. Ральф помахал в ответ, но осторожно, убедившись, что его не видит никто из старших товарищей.
Внизу, на поле капитаны команд вышли на центральную линию, чтобы встретиться с Габриэлем Ридкулли, что бы ознакомится с правилами и пожать друг другу руки, традиция, на которую в действительности никто не обращал внимания. Джеймс смотрел как Джастин Кеннели небрежно пожимает руку Табиты Корсики. Даже с высоты своего места на вышке-трибуне Джеймс мог видеть вкрадчивую вежливую улыбку на действительно красивом лице Табиты. Затем оба капитана развернулись и пошли в противоположные стороны обратно к своим метлам, оставив Ридкулли с чемоданом с мячами для квиддича.
Зейн радостно чавкал попкорном, который для него приготовил один из домовых эльфов с кухни.
— Это будет замечательный матч, — заметил он, разделяя жизнерадостность толпы.
— Гриффиндор против Слизерина — это всегда бойня, — сказала Сабрина, перекрикивая толпу. — Во времена моей мамы все ненавидели слизеринцев, потому что они были нечестными игроками. Парень по имени Майлс Блетчли был капитаном команды тогда и еще играл за Забияк Зонделера несколько лет, пока его не выгнали из лиги за использование закупоривающей метлы.
— Э… что? — вставил Зейн — Как можно закупорить метлу?
Джеймс пояснил:
— Это такой тип мошенничества, когда в рукоятке метлы просверливают отверстие и вставляют туда какой-нибудь магический предмет, например, кусочек драконьего ребра или клык василиска. Таким образом, вся метла превращается в волшебную палочку. Он использовал Защитные чары и модифицированное заклинание Экспеллиармус, не позволяющие команде соперника завладеть квофлом. Нечестный старый жулик, вот он кто.
Пока он говорил, команда Слизерина вылетила на поле под крики «Ура!» со стороны трибун их болельщиков. Дамьян, находящийся в радоэфире, прижав палочку к горлу, представлял команду, его голос эхом отдавался в холодном январском воздухе.
— Ну, — сказал Зейн после приветственных криков, — не похоже, чтобы кто-то ненавидел Слизерин теперь.
Действительно, аплодировали со всех трибун. Только Грифиндорцы свистели и шипели. Джеймс пожал плечами.
— Похоже они играют уже не так грязно, как раньше. Но они по-прежнему остаются необычайно сильной командой. В этом есть какая-то хитрость, просто она не так очевидна.
— Я и говорю, — согласился Зейн. — Когда мы играли со Слизерином до перерыва, это был самый чистый матч, который я играл за весь год. Ридкулли назначил всего один фол. Но все равно, было что-то слишком гладкое в этом. Либо они удачливая кучка скунсов, летающая на метлах, либо они заключили сделку с дьяволом.
Джеймс стиснул зубы.
Через поле Гораций Слизнорт, краснощекий, закутанный в пальто с меховым воротником и такую же шляпу, махал маленьким слизеринским флагом на палочке и выкрикивал поощрения команде своего факультета. Ральф сидел на два ряда ниже него и покорно аплодировал. Джеймс знал, что Ральф не большой фанат квиддича, несмотря на это он внимательно следил за матчем, Джеймс полагал, что это потому, что Ральф не мог на самом деле выбирать команду, за которую он хотел бы болеть. Его друзья, включая Руфуса Бартона, одобрительно загудели.
Гриффиндорская команда вылетела на поле следующей, держась вдоль трибун, и зрители вокруг Джеймса закричали и вскочили как один. Джеймс вскочил вместе с ними, улыбаясь и исступленно крича, уверенный в победе Гриффиндора. Он топал ногами и кричал до хрипоты, пока команда облетала поле, улыбаясь и маша руками.