Взвалив на плечи тяжеленный Дедулин рюкзак, я спустился к припаркованному аэрокару. Пока родные присоединятся ко мне, успею запустить проверку бортовых систем. А также подумаю о выборе музыкального сопровождения. Правильно подобранные композиции — это уже четверть залога успешного выполнения любой задачи. С одной стороны вкусы Деда с Бабулей мне были хорошо известны и почти не различались. Но с другой… Собственно, а почему бы и нет?
***
— Интересная мелодия, — Дедуля оторвался от книги и кивнул на пульсирующую диафрагму встроенных колонок. — Такая прям… Аж за душу берёт. Это что вообще?
Я внутренне возликовал, но постарался сохранить невозмутимый вид. Уж было подумал, что он и вовсе не обратит внимание!
— А, это Шопен, — ответил как бы между прочим. Деда широко распахнул глаза и уселся ровнее.
— Серьёзно что ль? Я думал, Шопен — это фигня какая-то! А тут вон оно как… Не на каждый день, конечно, но по настроению послушать можно. Скинь мне потом, добавлю в плейлист.
Вот это поворот! Я ожидал какой угодно реакции, от «выключи немедленно, не мучай старика», до «третий сорт — не брак», но плейлист — это действительно выше всяких похвал.
В зале ожидания было пустынно. Зачем куда-то летать, когда весь мир доступен в полном погружении с эффектом присутствия? Однако транспорты по прежнему исправно курсировали по всем международным направлениям независимо от количества пассажиров. Пока ждали объявления рейса, Дедуля так и сидел, уткнувшись в книгу. А мы с Бабулей обошли все сувенирные и продуктовые автоматы, просто рассматривая ассортимент и говоря ни о чём.
Через восемь минут блужданий до меня начало доходить, что о чём-то мы всё-таки говорили. Так как темы всё ближе подходили к нежелательным вопросам о том, насколько хорошо мне живётся в холостяцкой берлоге. Это означало только одно: Бабуля сейчас снова предложит мне переехать жить к ним с Дедом. И с мотоциклом.
Я вспомнил встречу в ванной и внутренне передёрнулся.
— Бабуль. Нет! Меня устраивает нынешнее положение вещей, и я даже не хочу обсуждать возможность что-либо поменять! — выпалил на одном дыхании, после чего поспешил прямиком к овальному сектору, где на уютном диванчике восседал Дед.
— Но… Внучек… я же… — долетел до меня обиженный голос Бабушки.
Дедуля оторвался от книги, оценивающим взглядом прошёлся по нашим насупленным физиономиям и всё понял.
— Да ну что ты, Бабка, опять взялась за старое! — попытался пошутить он. Бабуля в ответ так красноречиво на него посмотрела, что Деда умолк и покраснел.
Понять, что даже самый умный и рассудительный человек может впасть в крайность мне довелось ещё в двенадцать лет. Когда мама, нейробиолог по образованию, внезапно решила снять дверь в мою комнату и заменить на стеклянную. Может, мне тогда это и показалось несколько странным, но Бабуля устроила матери жуткий нагоняй. Дверь мне вернули прежнюю, но они целый год после этого не разговаривали. Потом ситуация поменялась в противоположную сторону. На моё совершеннолетие родители подарили мне отдельную квартиру, что даже по современным меркам считается роскошью. Я не успел вдоволь насладиться «свободным плаванием», как началась локальная война между моими родителями и их родителями. Последние требовали вновь взять меня под опеку, ибо по их мнению для взрослой жизни я тогда ещё не был готов. Мама и папа пошли на уступки… Но через полтора года благополучно переехали в Японию. Так что их сын, волей-неволей, вновь оказался предоставлен сам себе. Бабуля с Дедулей, конечно, звали меня жить с ними, но я твёрдо решил не сдавать позиции. И, как выяснилось позднее, не зря.
— Ой, да ну вас, — буркнула, наконец, Бабушка. — Мужчины! Вечно себе на уме…
Она протянула руку, чтобы взлохматить мне причёску, и ободряюще улыбнулась. Потом потрепала Деда по плечу.
— Вылет объявили, — уже совершенно не обижаясь, оповестил я. Бабуля всегда отличалась своей невероятной способностью отходить первой от ссор. И, к тому же, мастерски поднимала настроение окружающим.