Оба парня выглядели так, будто они дома запросто поднимают на крепкие плечи тысячепудовых быков. Блондин был, по крайней мере, четыре на шесть, с устрашающей массой бицепсов, а другой, чернобородый, был высок, с сильным худым мускулистым телом, какие бывают у тех, кто начал заниматься тяжелым физическим трудом в раннем возрасте, возможно, в каком-нибудь исправительном заведении. Готов держать пари, что у него татуировка на обеих руках. Они прошли к проигрывателю, засыпали в него не меньше сотни долларов мелкой монетой и стали нажимать на все кнопки, которые попадались им на глаза. Комнату заполнила та же западная народная песня, что звучала, когда мы вошли. Дейл закатила глаза и произнесла со вздохом:
— О нет, не нужно снова.
И блондин немедленно отреагировал:
— В чем дело, леди? — Он мог бы получить приз за лучший слух, так как грохот проигрывателя должен был заглушить все, кроме самого громкого крика.
Дейл, естественно, не ответила ему.
Стоя у проигрывателя, улыбаясь, держа теперь руки на бедрах, он вновь спросил:
— Так в чем дело, леди?
И опять она ему не ответила.
Он направился к нашему столу. Его друг с черной бородой все еще стоял у проигрывателя. Дейл (я уже говорил об этом) была одета в длинное зеленое платье, которое плотно ее облегало. Я не помню, решила ли она надеть трусики или нет, но я твердо помню, что бюстгальтера на ней не было. И хоть вырез горловины ее платья никоим образом не мог конкурировать с чрезвычайно глубоким декольте Леоны, тем не менее она была обнажена больше, чем это допустимо в грязном маленьком придорожном кафе. На мне был белый смокинг и черный галстук-бабочка, который я с большим трудом повязал сегодня вечером перед выходом из дома.
Хочу добавить, что до драки у меня были карие глаза, темные волосы и лицо, которое мой компаньон Фрэнк относил к разряду «лисьих» (у него самого, по его же системе, было «свинячье» лицо). Я был ростом ровно шесть футов, весил сто девяносто фунтов и этим влажным вечером был насквозь пропитан выпивкой. После драки мои глаза стали черно-синими, волосы порыжели, по крайней мере в том месте, по которому меня били, а лицо в целом выглядело гораздо более свинским, чем раньше. К тому же я стал ниже ростом.
— Вы не любите музыку, леди? — сказал, ухмыляясь, белозубый голубоглазый блондин.
— Чудесная музыка, — произнесла Дейл, не глядя на него.
— Вам она, кажется, не очень по нраву, — сказал он извиняющимся тоном.
— Она чудесна, — сказала Дейл.
— Эй, Чарли! — обернулся он к проигрывателю. — Леди нравится наша музыка!
Чарли подошел к нам.
— Правда? — Он тоже ухмылялся, его зубы белели на фоне черной бороды. — О, мне очень приятно, мадам. Вы тоже любите музыку? — спросил он с кривой ухмылкой, резко повернувшись ко мне.
Я сразу почувствовал, что они абсолютно пьяны, и решил, что лучше всего и мне выпить пару глотков. Улыбаясь, я сказал:
— Все в порядке, обычная музыка.
— Всего лишь обычная? — Чарли вытаращил глаза. — Он считает, что это всего лишь обычная музыка, Джеф.
— Леди считает ее чудесной, — с обидой откликнулся Джеф.
— Леди права, — сказал я миролюбиво, все еще улыбаясь. — Почему бы вам не пойти к себе за столик и не послушать музыку?
— Вы просите нас уйти? — удивился Чарли.
— Нам хотелось бы побыть одним, если не возражаете.
— Ему хочется побыть одному, — снова ухмыльнулся Чарли.
— Да, я слышал, — усмехнулся Джеф.
— Я не упрекаю его в этом, — промолвил Чарли.
— Его никто не упрекает. — Джеф бросил взгляд на Дейл.
Как взрослый, воспитывающий молодых озорников, — а в мои тридцать восемь лет они мне такими и казались, — я сказал:
— Ребята, ведите себя прилично, вернитесь к своему столику.
Тотчас стало ясно, что именно этого и не следовало говорить. В тот же миг улыбки исчезли с лиц обоих. Джеф оперся о стол и наклонился ко мне. Кусок картофельного чипса застрял в его белых усах, от него несло алкоголем.
— У нас нет столика, — сказал он.
— Мы стояли за стойкой в баре, — пояснил Чарли.
— Ну, тогда вернитесь в бар, — предложил я.
— Нам нравится здесь.
— Ну ладно, давайте без проблем. Моя подруга и я…
— У кого проблемы? — спросил Чарли. — Джеф, у тебя есть проблемы?
— Вовсе нет, — откликнулся Джеф. — Может, у мистера в шутовском наряде есть проблемы?