Подойдя затем к портному, она сказала:
— Молодой человек, хотя вы пришли и последним, но я так же вам рада, как если бы вы были первым. Ваше место определяется само собой, возьмите подушку и садитесь. Теперь же, — прибавила она, — чтобы дополнить стол и следовать пословице: „Без четырех углов изба не стоит“, я, если вы позволите, позову одну кумушку, чтобы занять пустое место.
— Охотно, — сказали они.
В ответ на эти слова она привела старуху, у которой едва ли оставался один целый зуб во рту, и посадила ее рядом с портным. После этого люди вдовы внесли все блюда в определенном порядке. Джек первый прислуживал за столом. Вдова села на конце стола между священником и кожевником, который весьма учтиво отрезал кусок мяса, в то время как Джек ей подавал.
Когда они уже некоторое время просидели за столом и достаточно поели, вдова наполнила хрустальный стакан красным вином и выпила за всю компанию. Священник отплатил ей тем же, и все проделали то же в порядке занимаемых ими мест. Но когда они пили, чара всегда проходила, не останавливаясь, перед самым носом старухи, и она, в конце концов, сказала шутя:
— Я вкусно поела с вами, что же касается вина, то я не могу его похвалить.
— Увы, милая кумушка, — сказала вдова, — я вижу, что никто еще не выпил за твое здоровье.
— По правде говоря, да, — сказала старуха. — Духовные особы думают о кроликах, пожилые — о вкусных цыплятах, а молодые люди так увлекаются свининой, что старая свинья, твердая курица или седая кроличиха совсем им не подходят. Я это теперь замечаю: было бы иначе, на меня обратили бы больше внимания.
— Послушай, старуха, — сказал священник, — возьми-ка ножку каплуна и заткни себе клюв.
— Клянусь святой Анной, не смею.
— Но почему? — спросил священник.
— Очень просто, я не хочу, чтобы вы вернулись домой на костыле.
Портной сказал:
— Тогда съешь кусочек гусятины.
— Избави меня бог, — сказала старуха, — оставьте гусыню с гусятами: у вас молодой желудок, ешьте ее сами, и да принесет это вам пользу, прекрасный молодой человек.
— У старухи почти нет зубов, — сказал кожевник, — кусок нежного цыпленка подойдет ей лучше всего.
— Если бы у меня было столько зубов, сколько у тебя способности к браку, я давно бы умерла с голода.
На эти слова вдова от души рассмеялась, мужчины же были так смущены, что не проронили больше ни слова.
По окончании обеда вдова и ее гости встали из-за стола, и после веселой беседы вдова приказала своему слуге Джеку принести ей кружку свежего пива, что он и исполнил. Тогда вдова сказала:
— Господа, я благодарю вас от всей души за ваши подарки и любезности. В награду за ваши милости, благосклонность и дружбу я пью за ваше здоровье и позволяю вам уйти, когда вам захочется.
При этих словах женихи переглянулись так кисло, будто откусили от зеленого яблока.
Портной приосанился в своей шерстяной куртке и, надвинув шляпу на ухо, воскликнул:
— Вы ведь знаете, прелестная вдова, зачем я здесь! Уже давно я надеюсь получить вашу руку, а сегодня вы мне обещали сказать ваше последнее слово.
— Это правда, — сказала она, — я это обещала. За вашу любовь большое спасибо. Вы можете уйти, когда вам угодно.
— Вы не будете моею? — сказал портной.
— Увы, — сказала вдова, — вы пришли слишком поздно.
— Милый друг, — сказал кожевник, — молодые люди должны предоставлять старшим первую очередь. Зачем был бы я здесь, если бы вдова захотела тебя? Определенный отказ — вот отплата дерзкому влюбленному, но мне, прекрасная вдова, что ответишь ты мне? — сказал кожевник.
— Сударь, — сказала она, — если вы так торопитесь, я очень хочу, чтобы вы взяли себе жену возможно скорее.
— Назначь сама день, — сказал кожевник.
— Ну, что же, тотчас же, как найдете охотницу выйти за вас, но на меня не рассчитывайте, я уже обещала.
— Теперь, кожевник, — сказал священник, — вы становитесь в один ряд с портным, ведь вдова предназначается для меня.
— Господин священник, — сказала она, — многие бегут до конца и, однако, не выигрывают. Не моя вина, если ваша надежда напрасна. Кроме того, ведь духовенство стало вступать в брак очень недавно, а что касается меня, я не люблю верхушки горшка.
— Как, — сказал портной, — все это ваше пиршество свелось к тому, что вы так с нами со всеми разделались? Никогда еще не потратил я более глупо свиньи и гуся, когда я вошел сюда, я подумал, что священник приглашен вдовой, чтобы нас соединить, этот веселый кожевник — чтобы быть свидетелем, и старуха для той же цели. Иначе я не позволил бы ей так надо мной надсмеяться.